Дубчек остался на своем посту и с триумфом вернулся в Прагу, но Президиум ЦК КПЧ оставался в зависимости от Политбюро ЦК КПСС. Оно-то и позаботилось о том, чтобы Дубчек, в конце концов, 17 апреля 1969 г. ушел в отставку, а в 1970 г. был исключен из партии2166. Тем самым властные средства Брежнева, имевшие целью формирование консенсуса с помощью работы редакционной комиссии, зарекомендовали себя в конечном счете и во внешнеполитической сфере. Но это стоило Брежневу еще один год интенсивных телефонных переговоров и встреч, а также политического давления для преодоления «пражского кризиса», как его называли в Москве. Он поставил все на одну карту и выиграл. Он просил одобрения каждого телефонного разговора, каждого письма, каждого своего шага со стороны Политбюро, а дополнительно еще и пленумом ЦК, чтобы ни в коем случае не оказаться изолированным2167. Это был его весьма своеобразный дебют в международных делах. Сотрудник Брежнева Александров-Агентов комментировал: «Брежнев решил тогда эту проблему по-своему, по-брежневски – не путем организации “путча” или подавления народного движения, а путем осторожного, ловкого маневрирования на протяжении примерно года, то есть до того времени, когда укрепило свои позиции новое руководство КПЧ во главе с Г. Гусаком»2168. Сам Брежнев был, несомненно, убежден, что он поступает правильно, требуя заменить Дубчека Гусаком: «Дубчек не осознает, что он марионетка, которую используют правые в своих целях… Больше года никто не разъяснил, что такое “социализм с человеческим лицом” (а провозгласили, что это секрет)»2169.
…Foris pax2170, или Мир с Западом
Вторжение в Прагу – важная веха во внешнеполитической деятельности Брежнева. Генсек взял верх как спокойный, рассудительный, осторожно действующий руководитель группы пяти. Он показал, как можно было с минимумом насилия, но при максимальном политическом давлении удерживать братскую страну на правильной позиции. Советский лидер воспользовался своим авторитетом, когда в 1970 г. уговорил Вальтера Ульбрихта оставить свой пост и побудил к отставке столь же непопулярного Гомулку на фоне волнений в Польше2171. Благодаря своему стилю «доброго увещевания» Брежнев не только консолидировал группу пяти. Как человек, покончивший с Пражской весной, он противостоял теперь западному миру, окончательно признавшему советского лидера серьезным внешнеполитическим игроком и сильным противником. Это предоставило советскому лидеру огромное преимущество, заключавшееся в том, что ему, в отличие от его предшественника Хрущева, не приходилось добиваться признания за границей и опасаться пренебрежительного отношения к себе2172. То, о чем в сентябре 1968 г. писала «Правда», а на октябрьском пленуме обнародовал Брежнев2173, отныне называлось на Западе «доктриной Брежнева»: «Теперь, пожалуй, всем стало окончательно ясно, что слова КПСС, Советского Союза о твердой решимости не допустить выпадения ни одного звена из социалистического содружества – это не просто пропагандистская декларация. Это – выражение нашей реальной политической линии, нашей готовности бросить в критический момент всю мощь Советского государства на защиту интересов социализма и прогресса»2174. Брежнев лично диктовал своему сотруднику Черняеву как основную мысль для своей речи на апрельском пленуме 1973 г. следующие слова: «Не было бы Чехословакии – не было бы ни Брандта в Германии, ни Никсона в Москве, ни разрядки»2175. Советский лидер создал себе уважение внутри страны и за ее пределами, до некоторой степени позволявшей ему действовать независимо2176.