А ведь сквозь все балагурство Шукаря прорывается нота крайне серьезного вопроса к Майданникову: «Когда ты вступил в колхоз и вел сдавать в колхоз свою пару быков, кричал ты по ним слезьми или нет?» После честного признания Кондрата, что – да, плакал, Щукарь торжествующе заключает: «Ты куда со своими быками шел? Ты, милок, в социлизм шел… А после социлизма что у нас будет? А будет у нас полный коммунизм… Тут-то меня и одолевает сомнительность, Кондратушка… В социлизм ты входил, слезьми умываючись, а в коммунизм как же ты заявишься? Не иначе как по колено в слезах прибредешь, уж это как бог свят!» [6, 260]17

Несмотря на выступление Вари Харламовой в защиту Кондрата, попытки Нагульнова и Разметнова как-то остановить старика, Шукарь договаривает свою мысль до конца. Делает он это в привычной для себя манере шутовского преувеличения и осмеивания исподволь всего того, что предназначено быть серьезным. Интересно, что в одном из своих монологов он уподобляет прерывающих его руководителей колхоза «дьяконам с клироса», – это характерный именно для карнавального мироощущения момент перевернутого видения мира, развенчания святынь, тем более, что религиозная тема присутствует в рассуждениях старика.

– «Так вот я и говорю; до коммунизма я все едино хучь и беспартийный, а дойду – и не так, как мокрый от слез Кондрат, а с приплясом, с веселинкой, потому что я – чистый пролетарий, а не мелкий собственник, это я вам прямо скажу! А пролетарьяту, я в одном месте прочитывал, нечего терять, окромя цепей. Никаких цепей у меня, конечно, нету, окромя старой цепки, какой когда-то кобеля привязывал, это когда я ишо в богачестве проживал…» [6, 264]

Щукарь смело покушается на самые значительные официальные ценности, правда, он не знает о том, что это – ценности, но его травестийное снижение, пародирование словесной формулы, перевод ее в конкретно-вещественный ряд создает особую атмосферу освобождения от серьезности, которая далека от человека, чужда ему. Это проявление той родовой народной свободы в обращении со всем бытием – и материальным, и мыслимым (идеологическим) – когда оно – это бытие – может в любой момент быть подвергнуто сомнению, осмеянию, пародированию, передергиванию, расщеплению, дабы обнажить подлинную сущность явления, события, процесса. Поэтому, шутовство Щукаря – это такая вывернутая наизнанку мудрость, которая ничуть не глупее серьезного объяснения жизни, а в каких-то моментах ближе и понятнее народу.

Завершает Шукарь свой монолог все же признанием того, что Кондрату «беспременно надо быть в нашей партии»18 [6, 264].