Уведенный затем своей старухой, Шукарь на время исчезает из повествования, и, – «как только в школе не стало деда Щукаря, собрание приняло совсем иной характер: по-деловому, не прерываемые внезапными взрывами смеха, зазвучали выступления колхозников…» [6, 270]

В партию принимается Дубцов, Ипполит Шалый, возникает острый разговор с Яковом Лукичем Островновым. Стиль повествования Шолохова лаконичен, прост, ясен. Завершается эта глава возвращением смеха, улыбки: «Разительная перемена во внешнем облике произошла за эти минуты не с кем-либо из вновь принятых в партию, а с самим секретарем партячейки Нагульновым. Таким Давыдов еще никогда не видел его. Макар широко и открыто улыбался… Всегда плотно сжатые губы его, дрогнув в уголках, вдруг расползались в какой-то по-детски трогательной улыбке, и так необычна была она на аскетически суровом лице Макара, что первый не выдержал Устин Рыкалин. Это он в величайшем изумлении воскликнул:

– Гляньте, люди добрые, Макар-то наш похоже что улыбается! Первый раз в жизни вижу такую диковину!..» [6, 274]

Смех побеждает всех и все, он торжествует и над сумрачным Нагульновым. Внутренняя причина его улыбки совсем иная, чем у колхозников, слушавших Щукаря, но и она входит в общий контекст раскрепощенности, в праздничный воздух свободы и равенства, которым дышит весь народ. К завершению собрания это концентрированное единение людей в общем ощущении праздника своей души, своей правды, своего слова о мире, говоримого открыто и свободно, достигает своеобразного контрапункта, становится подлинно всеобщим. Как писал М. Бахтин, народ в такие минуты ощущает свое бессмертное единство, свою изначальность в бытии.

В финале собрания происходит еще одно событие, которое подкрепляет общую концепцию народно-карнавального праздника: происходит прямое отождествление «верхнего» и «нижнего» слоя общества, Давыдова и Щукаря, что свидетельствует о всепроникающем смеховом, жизнеутверждающем начале во всем народе. Стихия комического, смехового, снимая в своем разлитии по всем «этажам» общества противоречия и разность социального положения, воссоздает ту праздничность, которая выступает как ощущение рождения нового мира19. Именно от этого так силен у Шолохова смеховой, юмористический элемент.

Завершающий эпизод собрания начинается словами Давыдова:

«Граждане колхозники и особенно колхозницы! Сегодня, как никогда, собрались все до единого члены нашего колхоза… – Но тут его прервал Демка Ушаков, крикнув из коридора:

Ты, Давыдов, начинаешь, как дед Щукарь! Энтот говорил: «Дорогие гражданы и старушки!» – и ты вроде него: от этой же печки зачинаешь пляс.