– Ваше благородие, не могу больше итить… – тяжело опускаясь на землю, умоляюще говорил какой-нибудь солдатик моей роты. Мне просто жаль было смотреть на этих несчастных.

– Ничем, брат, помочь тебе не могу. Хочешь, так оставайся… – участливо отвечал я.

Бедный солдатик, напрягая свои последние силенки, кряхтя и кляня свою судьбу, вставал и ковылял за нами. Но некоторые так и не могли подняться и, оставшись, вероятно, попадали в руки немцев. Через каждый час движения давался десятиминутный привал, во время которого все валились на землю на том месте, где стояли, и в то же мгновение засыпали мертвецким сном. Я с прапорщиком Муратовым поочередно ехал на Каштане, и мы шли налегке, если не считать револьвера сбоку, бинокля и походной сумки с картой, и то устали до изнеможения. Но что говорить о солдатах, нагруженных винтовкой, патронами, скаткой[42], походным мешком и лопатой? А если вспомнит читатель, что мы уже вторые сутки шли почти безостановочно и не спали две ночи, а в минувшую ночь пришлось этим беднягам-солдатам еще и рыть окопы, то неудивительно, что они к концу перехода валились как мухи, вставали, шли, падали, снова вставали и снова шли… Вот какие невероятные трудности помимо смертельной опасности таит в себе война!

Чем ближе подходили мы к границе, тем беднее выглядели небольшие деревушки, тем хуже становились дороги. Наконец, около пяти часов дня дорога вышла в сосновый лес, под тенью которого мы оживились. Мы пересекли не особенно широкую песчаную дорогу, к которой с обеих сторон подступали стеной желтоствольные сосны. Если бы ни покосившийся пограничный столб с полинявшими национальными цветами, то никогда нельзя было бы подумать, что это уже граница. Она производила впечатление обыкновенной проселочной дороги.

Не у меня одного, но и у многих солдат моей роты, помнящих торжественный переход с музыкой границы в 1914 году, описанный мною в начале книги, сжалось сердце при виде нашей границы, которую мы переходили теперь вновь, но только обратно с таким жалким, расстроенным видом.

Какая противоположность!

В тот раз, почти год тому назад, мы горели пламенным порывом вперед, и звуки веселого церемониального марша только еще более разжигали в нас боевое воодушевление. Россия казалась нам непобедимой, и мы плюнули бы в глаза тому, кто осмелился бы сказать, что не пройдет и года, как наша многострадальная, почти безоружная армия, истекая кровью и отчаянно отбиваясь от наседающего врага, отхлынет назад к тому самому месту, откуда она начала свой победоносный путь к Кракову и к Карпатам.