Первое поколение интеллигентов, немногочисленных образованных русских людей, собиралось в литературно-философских салонах Москвы и Санкт-Петербурга; их объединяло глубокое недовольство общественно-политической «отсталостью» России и ощущение нравственной обязанности изменить эту ситуацию. Инструмент быстрого и решительного изменения они нашли в немецком идеализме, в частности в гегелевской философии исторического развития, которую они изучали не как простой набор идей, а как руководство в личной, общественной и политической жизни. Учение Гегеля привило им веру в существование законов истории, применимых и к России и дававших надежду в условиях мрачной действительности. Хотя Россия отставала от более передового Запада, она могла догнать его благодаря напряженным усилиям «сознательных» личностей, знавших законы истории и посвятивших свою жизнь применению этих законов для блага страны.

Привилегированное происхождение большинства этих молодых людей осознавалось ими как нравственная обязанность превратить соотечественников, темных крестьян (а позднее рабочих), из существ, которые вели рабское существование, в полноценных людей, способных восстать против угнетения и помочь продвижению России вперед. Однако главным долгом интеллигента была работа над собой: формирование установки на общественно-политические изменения и сохранение представления о том, что свою жизнь он должен поставить на службу истории. Именно эту установку имели в виду интеллигенты, говоря об образцовой «личности», которую они определяли как надличностный этический идеал — ориентацию не на индивидуалистические цели, а на историю и коллектив ради строительства лучшего будущего.

Такой подход, предъявлявший к интеллигентам серьезные требования, предоставлял им и значительные преимущества. Вера в историческую адекватность своих мыслей и действий наделяла их смыслом, тогда как в официальных структурах царской России, из которых эти «лишние люди» были исключены в силу своего критического к ним отношения, они никакого смысла не видели. История давала возможность спастись от невыносимого настоящего на бескрайних просторах будущего и почувствовать себя там как дома. Некоторым из них будущее казалось очень многообещающим. Наблюдая за Западом, диктовавшим темп исторического развития, они предполагали, что усиленное культивирование личности в России рано или поздно приведет к тому, что эта «молодая» страна перегонит «старый» Запад, отягощенный, по их мнению, вырожденческими, своекорыстными «буржуазными» ценностями.