Возвращаясь в лагерь, Б-ский, все восторгавшийся и не могший прийти в себя от удивления встретить такого генерала, сказал мне:

– Однако я не совсем доволен.

– Чем же вы недовольны? – спросил я его.

– Я предчувствую, что вас возьмут из батальона в адъютанты или там вообще в штаб, но уже возьмут, я убежден в этом; и я останусь один, как раз когда начнутся дела и вы мне были бы нужнее всего. Я уж готовлюсь к этому удару с нашего прихода сюда, когда барон встретил вас как старого знакомого.

– Будьте уверены, что никто меня никуда не возьмет и будем мы по-прежнему с вами тянуть службу во 2-м батальоне. Но по окончании экспедиции, не скрою, я намерен похлопотать о переводе в Кабардинский или Куринский полк, потому что мысль возвратиться в Дагестан, в полк, мне крайне неприятна.

– Уж не знаю, как это случится, но убежден, что долго мы с вами вместе не прослужим, – ответил Б-ский.

L.

После нескольких дней стоянки под Грозной весь собравшийся здесь отряд (шесть батальонов, 11 сотен казаков и 10 орудий) 4 декабря выступил к Устар-Гардоевской переправе через Аргун и в тот же день перешел на ту сторону реки. При переправе через эту быструю реку в мороз нелегко было пехоте, особенно нашим дагестанским солдатам, не привыкшим к подобным переправам, да еще зимой. Для предупреждения несчастий казаков выстраивали в воде против течения плотными шеренгами. Дошла очередь до моей роты: люди, подняв ружья и патронные сумы, пустились в воду, а я остался на берегу, предупреждая их держаться друг за друга и не смотреть на воду, а то от быстроты течения кружится голова. Сначала все шло хорошо, но вдруг один упал в самом быстром месте. Я стегнул лошадь нагайкой и бросился за ним в реку; на самой середине, когда я нагнулся, чтобы схватить уже захлебывавшегося солдата, лошадь моя споткнулась, и я бултыхнулся с нею, окунувшись по горло… К счастью, я удержался в седле, лошадь порывистым прыжком вынесла меня на тот берег, а солдата схватили ниже казаки, только ружье его пропало. Положение мое было крайне неприятное, тем более что уже начало смеркаться, холодный резкий ветер с изморозью пронизывал до костей, а до места, где отряд должен был остановиться, оставалось еще несколько верст. Что могло быть легче, как схватить при этих условиях сильнейшую горячку? Весь мокрый, с сапогами, полными воды, я прошел остальную дорогу пешком, и как только палатки наши были разбиты, переоделся, натерся спиртом, напился чаю и лег, укрывшись всем, что мог найти сухого. Однако всю ночь у меня зуб на зуб не попадал, и я уже не сомневался, что вместо похода грозят мне болезнь, госпиталь… К утру только я заснул, и какова же была моя радость, когда часов в семь меня разбудили: я вскочил совсем здоровый! Уж подлинно, как с гуся вода.