Вторая экспедиция была уже серьезнее, продолжительнее и памятна мне особенно по неимоверным трудам, с которыми она была сопряжена для всех, но еще более для нас – двух-трех состоявших при бароне Вревском и безжалостно гоняемых во все стороны с приказаниями.

10 июля барон что-то особенно долго и внимательно изучал карту при помощи циркуля. Затем, поздно ночью, были призваны живший в Грозной старый чеченец Саид, служивший нам всегда проводником, и переводчик, офицер милиции из чеченцев же Арпу Чермоев[41]. После долгих расспросов и справок с картой решено было движение на следующую ночь и посланы приказания войскам.

11-го числа мы выступили, когда уже совсем смерклось, к Аргуну; параллельно с нами другой дорогой должна была идти колонна подполковника Иедлинского и, сойдясь у реки, вместе переправиться. Отряд состоял исключительно из одной кавалерии с конными орудиями, и предполагалось до прибытия других колонн с пехотой из крепости Воздвиженской перед рассветом врасплох захватить часть чеченского населения, рискнувшую-таки после апрельского движения нашего с бароном Врангелем прикочевать на старые пепелища, скосить траву и вывезти сено к новым местам, где в лесных чащах не было возможности заготовить корм для скота. Затем следовало нам идти навстречу пехоте и по соединении всему отряду двинуться на реку Басс для истребления аулов и сплошных посевов кукурузы – главного продукта продовольствия в Чечне.

Мне уже случалось как-то говорить о неудобствах и рискованности ночных движений. Никогда я так не убеждался в этом, как именно в этот раз. До Аргуна мы доехали без особых приключений, ночь была хоть и безлунная, но не особенно темная. Прибыв к переправе, мы прождали напрасно около часа колонну Иедлинского. С коней не слезали, дремота одолевала сильно и под шум быстрого потока, большинство клевало носом. Барон Вревский вдруг обращается ко мне: «Поручик Зассерман, поезжайте, разыщите, куда девался Иедлинский». – «Слушаю-с». Поворотил я коня назад и в сопровождении своего вестового казака пускаюсь впотьмах в неизвестное пространство. Положение самое неудобное, какое только себе представить можно: куда ехать, когда даже дорогу видеть нельзя и в стране, где за каждым камнем, за каждым кустом могут преспокойно сидеть несколько чеченцев, скрытно следящих за движением отряда?..

Проехал я версты две: ничего не видно и за все еще раздающимся шумом реки ничего другого не слышно. Постояли мы с казаком минут с десять – становится жутко… Решились проехать еще с полверсты, боясь не попасть после и к реке назад. Вслушиваемся: какие-то звуки, ближе, слава Богу, грохот орудийных колес! Наконец, подъезжает наша кавалерия, я вглядываюсь и узнаю по белой папахе Иедлинского.