Впервые опубл.: «…Возникает проблема самой природы режиссерского театра…» Из протоколов заседаний Театральной секции Государственной академии художественных наук / Публ. Н. Панфиловой и О. Фельдмана // Театр. 1994. № 3. С. 82–84.
Н. А. Попов[1265] кратко замечает, что его как зрителя спектакль «Ревизор» в постановке Мейерхольда оставил равнодушным. Он не досмотрел спектакль на генеральной репетиции и теперь никак не может на него собраться во второй раз. Это свое состояние Николай Александрович считает характерным. Ему кажется, что равнодушие зрителя зависит не только от него самого, но и от свойств самого театрального произведения. В этом вопросе о зрительской реакции на «Ревизоре» надо разобраться.
А. М. Родионов считает спектакль «Ревизор» очень трудным для восприятия. Его нельзя понять, посмотрев один раз. В первом восприятии остаются лишь отдельные детали и куски. Так, ему кажется, что исключительно удачна сцена вранья Хлестакова с заключительной позой.
П. А. Марков указывает на трудность суждения о работе Мейерхольда, поскольку в основу кладутся только впечатления от генеральной репетиции, когда спектакль был воспринят в чрезвычайно неблагоприятной обстановке. Сейчас спектакль доходит до публики иначе. А может быть, сейчас он произвел бы иное впечатление.
Мешает восприятию также и композиция текста. Для тех, кто знает текст Гоголя, слушать его было мучительно. Интересен вопрос: почему мог этот спектакль быть в ТИМе в 1926 году. Интересен вопрос и о том, как этот спектакль мог быть осуществлен.
П. А. Маркова занимает вопрос и о том, как Мейерхольд разрешает проблему образа на сцене. Он считает, что Мейерхольд видит жизнь не в ее ходе, а в отрыве – без начала и конца. Для него неважно, как начался Хлестаков. У Мейерхольда – мышление живописца, и потому у людей на сцене и нет внутреннего роста. Отсюда закономерность деления на эпизоды и пренебрежение к тому, как связаны эти эпизоды между собой. Сама драма Мейерхольда не интересует (это было и в «Лесе», и в «Рогоносце»).
Павел Александрович считает, что в «Ревизоре» ТИМа все время виделся образ умирающего Гоголя. В спектакле это дано в острой форме. Нет никакого смеха, но дан Гоголь с его распадом сознания. Эротика спектакля – это тоже эротика Гоголя. Анна Андреевна вызывает в памяти такие образы, как образ панночки. Эта эротика жила в Гоголе мрачно и скрыто – у Мейерхольда она вынесена на сцену.
Брошена на сцену и другая тема Гоголя – его мрачный взгляд на жизнь, неверие в нее. Это неверие также дано в спектакле «Ревизора». Поскольку данный спектакль есть факт современности, можно изучать в нем и отражение этой современности. По мнению Павла Александровича, спектакль дает для этого материал.