Журналистские планы Чернышевского предусматривали и сотрудничество в «Современнике». «Отечественные записки» и «Современник» имели, по словам Чернышевского, репутацию «двух тогдашних хороших журналов» (I, 714).

В «Полном собрании сочинений» список публикаций Чернышевского в «Современнике» открывается 1854 годом. Имеется, однако, основание полагать, что печататься здесь он начал в конце 1853 г. В «Воспоминаниях о Некрасове» Чернышевский довольно подробно рассказал, при каких обстоятельствах он начал писать для «Современника». С просьбой о работе он обратился сначала к И. И. Панаеву «спустя несколько месяцев» после приезда. Затем следует уточнение: «около конца осени 1853» (I, 714, 716). Панаев дал ему «две или три книги для разбора». «Книги были неважные, не стоившие длинных статей», и на следующий день рецензии были готовы. Еще через день Панаев просмотрел их и заверил, что автор «годится работать». В тот же день состоялось знакомство с Некрасовым, который объяснил, что на деле журнал редактируется им и следовало бы обратиться прямо к нему. «Я буду, – сказал он, – давать вам на каждый месяц лишь столько работы, сколько наберется у меня денег для вас. Это будет немного. Впрочем, до времени подписки недалеко. Тогда будете работать для „Современника”, сколько будете успевать» (1,716).

Прежде всего, важно установить более точно время знакомства с Некрасовым. «Около конца осени» – это, скорее всего, конец октября. Октябрьская книжка журнала подписана цензором 30 сентября, участвовать в ней Чернышевский не мог. Но и задерживать публикации ни Некрасов, ни Панаев не намеревались, зная, как автор нуждался в деньгах. «Панаев говорил, вы беден… Вы не можете ждать деньги за работу, вам надобно получать без промедления», – слова Некрасова (I, 716). Кроме того в первом разговоре с Чернышевским Некрасов имел в виду работу не на один, а «на каждый месяц» до новой подписки. Рецензии Чернышевского, следовательно, нужно искать в двух последних книжках – ноябрьской и декабрьской. Однако с точностью установить принадлежащие ему тексты пока не представляется возможным.[727]

Круг интересов Чернышевского-рецензента в 1853–1854 гг. достаточно широк: филологические исследования, эстетика, литературная критика, экономические труды, учебная литература. Уже в первых его выступлениях отчетливо проявились черты будущего мастера – эрудиция, профессионализм, искусство анализа. Так, рецензии на языковедческие работы А. Гильфердинга обнаруживали полное знание предмета, и если Чернышевский писал, что книга этого автора «заслуживает быть известною европейским филологам» (II, 196), то это мнение специалиста, знакомого с современным состоянием сравнительно-исторического языкознания. Если Чернышевский высмеял тщетные попытки А. Львова, последователя вульгарного экономиста Бастиа, опровергнуть Рикардо, то это позиция экономиста, конкретным анализом теории земельной ренты доказавшего несостоятельность выводов эпигона существующей политико-экономической школы. По утверждению Львова, иронически замечает Чернышевский, «завидна участь пахарей, получающих страшные доходы, и достойна сострадания участь бедного лорда, едва имеющего ныне насущный хлеб» (II, 399). В небольшой работе, посвященной актуальным проблемам политической экономии, уже видна позиция защитника «пахарей». В этом ряду рассматриваемых публикаций критические суждения по поводу русского издания Б. Ордынским «Поэтики» Аристотеля обнаруживают специальное знание эстетики, а вся статья – развитие мысли Белинского об общественном служении литературы. «„Искусство для искусства” – мысль такая же странная в наше время, как „богатство для богатства”, „наука для науки” и т. д. Все человеческие дела должны служить на пользу человеку, если хотят быть не пустым и праздным занятием» (II, 271) – так формулируется тезис, защита которого составит важную сторону эстетики и литературной критики Чернышевского.