Действие первое

Сцена первая

Появляется Ифигения с пленницей-гречанкой, которая удивляется, почему Ифигения так грустна. Она спрашивает, не оттого ли, что праздник Дианы на сей раз пройдет без жертвоприношения иноземца в ее честь и что Ифигения этим огорчена.

– Подумай, – отвечает Ифигения, – это ли чувство, достойное дочери Агамемнона. Ты знаешь, как мерзко мне было готовить к смерти несчастных, принесенных в жертву с тех пор как я возглавляю эти жестокие церемонии, для меня было радостью, что судьба не послала сюда ни одного грека для этого дня, и я одна ликовала посреди всеобщего уныния, воцарившегося на острове, где отсутствие жертвы считают зловещим предзнаменованием. Но я не могу побороть тайную грусть, охватившую меня после сна, который я видела сегодня ночью, мне снилось, что я в Микенах, в отцовском дворце; мне привиделось, что мой отец и моя мать плавают в потоках крови, а я сама держу в руке нож, чтобы заколоть моего брата Ореста. Увы! Мой милый Орест!

– Но, госпожа моя, вы слишком далеко друг от друга, чтобы бояться исполнения этого сна.

– Я не этого боюсь; но я имею основания бояться, как бы не случилось великих несчастий в моем семействе: цари подвержены большим переменам судьбы. Ах! неужто я потеряла тебя, мой дорогой Орест; на тебя одного я возложила мои упования! Ведь у меня больше причин любить тебя, чем всех прочих в моем семействе: ты вовсе неповинен в жертвенной гибели, на которую отец обрек меня в Авлиде; ты был тогда десятилетним ребенком. Ты воспитывался вместе со мной, и ты единственный во всей Греции, о ком я вздыхаю всякий день.

– Но, госпожа, возможно ли, чтобы он знал, что с вами стало? Вы на острове, который ненавистен всему свету: если случай забрасывает сюда какого-нибудь грека, его приносят в жертву. Отчего вы не забудете о Греции? Отчего не ответите на любовь царевича?

– Что пользы, если б я ее приняла? Его отец, Фоас, запрещает ему меня любить; он всегда трепещет, говоря со мной; ведь они оба не знают моего рождения, а я не забочусь открывать им то, во что они не поверят. Разве возможно поверить, чтобы девушка, которую похитили пираты в тот самый миг, когда ее готовились принести в жертву для блага Греции, была дочерью греческого предводителя! Но вот и царевич.

Сцена вторая

Ифигения.

Что с вами, царевич? Отчего это смятение и следы тревоги?

Царевич.

Госпожа моя, я причиной величайшего несчастья на свете. Вы знаете, как ненавидел я вместе с вами обычаи нашего острова; я радовался, что сегодня вы будете избавлены от этих чудовищных обязанностей; и тем не менее из-за меня вам придется принести в жертву двоих греков.