В обители императрица не покидала кресла-каталки. В нём сидела во время молебна, в нём выслушивала приветствия и раздавала присутствовавшим памятные открытки и брошюры, совершила прогулку по саду. На специальном стуле её подняли и внесли в покои настоятельницы, где две родные сестры проговорили затем около часа. Их никто не беспокоил. Когда в то же время к обители подъехал Великий князь Николай Николаевич, желавший проведать родственницу, то, узнав о присутствии императрицы, немедленно повернул назад.

Конечно, Елизавета была счастлива, что дорогая Аликс побывала в её новом жилище, наконец-то увидев всё своими глазами и многое поняв. И вместе с тем к радости примешивалось тяжёлое чувство при виде недуга сестры, порой неспособной передвигаться самостоятельно. А ведь ей было лишь сорок лет! Но Елизавета знала — Александра сильна духом, её вера, её горячая любовь к Богу и преданность Его заветам помогут ей выстоять при любых испытаниях, а дарованное Всевышним семейное счастье восстановит и здоровье. Двумя годами ранее она писала племяннице Ольге: «Мама — молодая женщина из здоровой семьи, и с Божией помощью, терпением, молитвами и Божьим благословением, почивающим на труде врача, мы все надеемся видеть её здоровой, как прежде, пусть не сию минуту, но вскоре». За сестру, её мужа и детей Великая княгиня молилась постоянно.

После Москвы Царская семья отправилась в Беловежье, и там случилось то, что было способно надломить любого родителя. О состоянии травмированного сына Николай II писал матери: «Несчастный мальчик страдал ужасно, боли охватывали его спазмами и повторялись почти каждые четверть часа. От высокой температуры он бредил и днём и ночью, садился в постели, а от движения тотчас же начиналась боль. Спать он почти не мог, плакать тоже, только стонал и говорил: “Господи, помилуй”. Я с трудом оставался в комнате, но должен был сменять Аликс при нём, потому что она, понятно, уставала, проводя целые дни у его кровати. Она лучше меня выдерживала это испытание, пока Алексею было плохо». Заявив, что медицина бессильна, врачи сдались. Цесаревича причастили, готовя к отходу в вечность, но даже тогда Александра Фёдоровна не теряла надежды и уповала на чудо. И чудо свершилось!

О происходившем тогда в Спале Елизавета Фёдоровна подробно узнала от приехавшей в Москву сестры Ирены, которая стала свидетельницей драматических событий. Обычно сдержанная принцесса не могла без волнения рассказывать о том, как Аликс дни и ночи напролёт не отходила от сына, делала ему перевязки, меняла компрессы, обнимала его, успокаивала. Великая княгиня решила немедленно помчаться на помощь. «Я жажду помочь вам всем, — написала она царским дочерям, — зная, что бедный мальчик страдает, а дорогая мама так волнуется и устаёт, хотя Бог, конечно, всегда особо даёт силы, чтобы выстоять в такое время, когда Он посылает нам скорби». Но Ирена успокоила, обещав на обратном пути заехать к Александре и оказать ей поддержку, а кроме того, сказала, что кризис у Алексея миновал, что ему неожиданно стало лучше и его родители не сомневаются в благополучном исходе. Знала ли она, откуда взялась эта уверенность и отчего так просияло лицо Аликс в самый тяжёлый момент, знала ли о полученной в Спале телеграмме со словами: «Маленький будет жить» — и о том, кто прислал её из далёкой Сибири? Произнесла ли уже знакомое Елизавете имя — Григорий Распутин?