– Он брал с собой на берег все, что нужно для барбекю, а Королева присоединялась к нему позднее с припасами для салатов и прочих гарниров, – говорит сэр Роберт Вудард. – Он превосходный и очень изобретательный повар. Если бы из моря выплыла какая-нибудь неведомая тварь, наверняка он разделал бы и приготовил и ее. Нечего было удивляться, если вас угощали осьминогом.

Вскоре сложился предобеденный ритуал, который был в силе и в последние годы плавания яхты.

– Каждый вечер я всегда отчитывался перед семьей у рояля в гостиной. Верхня крышка рояля очень удобна для раскладывания карт, как на штурманском столе, – объясняет командор Энтони Морроу, последний капитан Britannia.

Его предшественник сэр Роберт Вудард также с любовью вспоминает вечерние обсуждения.

– Мы собирались вокруг большой карты, лежащей на рояле, и вся королевская семья говорила: «А можно нам сделать вот то или это?» Королева слушала и добавляла: «А мне хотелось бы побывать вот здесь и вот тут». Затем она смотрела на меня, и мне иногда приходилось объяснять, что ветер или прилив сейчас помешают это сделать, и тогда звучали новые предложения. А потом Королева говорила: «Вот что мы сделаем».

Во время первого круиза была также остановка в замке Мей, принадлежащей королеве-матери крепости шестнадцатого века в правом верхнем углу основной части Великобритании, недалеко от Джон-о’Гротса[264]. Замок был приобретен вскоре после смерти короля как место грусти и уединения, но королева-мать каждый год с нетерпением ожидала, когда же на горизонте покажется Britannia. День семейного веселья всегда заканчивался беззаботным радиообменом между яхтой и замком, а иногда Britannia отплывала при огнях фейерверка. С тех самых первых плаваний, какой бы ни была погода – а она могла быть очень скверной, – Britannia отличалась магическим свойством поднимать пассажирам настроение даже при выполнении самых сложных дипломатических миссий. По словам королевской принцессы, когда в конце самого первого летнего круиза Britannia наконец пришла в Абердин, ей не хотелось покидать корабль.

– Меня пришлось уносить, пока я брыкалась и кричала.

Исследование

Исследование

Новый монарх уже совершил кругосветное плавание, а вот ее яхта – пока еще нет. Во время турне 1953–1954 годов Королева и герцог отбыли на запад. В 1956 году Britannia отплыла в противоположном направлении. План состоял в том, чтобы доставить в Австралию герцога Эдинбургского, которому предстояло открыть там Олимпиаду в Мельбурне, а затем направиться в Антарктиду для присоединения к Трансантарктической экспедиции Содружества. Организованная британским исследователем Вивианом Фуксом и новозеландцем сэром Эдмундом Хиллари, первым поднявшимся на Эверест, она включала две команды, направлявшиеся впервые со времен Амундсена[265] и Скотта[266] совершить переход к Южному полюсу. Когда стало ясно, что королевская пунктуальность несовместима с неопределенностью полярных исследований – так получилось, что экспедиция по-настоящему началась только год спустя, – герцог решил, что это идеальная возможность побывать с королевскими визитами в тех частях света, где никогда не бывали члены королевской семьи. Среди всевозможного снаряжения и оборудования, загруженного на борт для путешествия, были дополнительные холодильники, большое количество молока с длительным сроком хранения и даже лендровер. План несколько раз менялся по не зависящим от королевского влияния причинам. Поскольку в 1956 году Египет национализировал Суэцкий канал, яхта была вынуждена обогнуть Африку, пройти через мыс Доброй Надежды и забрать герцога в Восточной Африке. Когда он добрался до Сингапура, вследствие беспорядков там Britannia направилась в Малайзию. После визита на Цейлон и в Папуа – Новую Гвинею яхта пришла в Мельбурн как раз к Олимпиаде.