— Бедная моя Мисси. Даже не подозревал, какое ты храброе существо.

— А почему храброе?

— Только немыслимо храбрый человек мог противостоять всем трудностям и добиться того, чего удалось добиться тебе. Теперь, узнав обо всем этом, я люблю тебя еще больше.

Попробуй тут рассказать о Вырубове!

Однако когда-то он все же должен будет узнать правду. Хотя какую, по сути, правду? Что она замужняя женщина. Но подожди, подожди. Почему же замужняя? Ведь Вырубов развелся с нею. Как сквозь зыбкую пелену тумана, она увидела перрон вокзала, с которого уезжала в тот раз. Увидела лицо Вырубова, старавшегося казаться веселым. И конверт в его руке, который он вручил ей в последнюю минуту. «Акт о разводе». Вспомнилось, как испуганно задрожало сердце. И его слова: «Когда-нибудь пригодится…»

Она в замешательстве остановилась посреди комнаты. Еще несколько минут назад на душе было так радостно и легко. После спектакля Густав отвез ее на машине домой. Было решено, что она ляжет спать пораньше. Эти дни нужно побольше отдыхать, ведь предстоит премьера «Мадам Баттерфляй». Но стоя перед зеркалом и готовясь ко сну, напевая вполголоса одну из веселых мелодий, которых так много наслышалась во время посещений мюзик-холлов, она ощутила вдруг прилив горьких сомнений. Почему так настаивал Густав, чтоб она как можно скорей вернулась домой? Неужели куда-то торопился? И снежной лавиной накатились всякого рода подозрения и страхи. Сейчас все ее спасение заключается в том листке бумаги, словно он и в самом деле мог как-то повлиять на ее жизнь. Однако куда он подевался, этот акт о разводе? Ума не приложит, что сделала с ним. Она машинально огляделась и стала рыться в сумочке. Но нет, не в этой же он должен быть? В старой, давнишней. А где она, может быть, давным-давно вышедшая из моды и брошенная за ненадобностью сумочка? Скромная дешевая сумочка бедной провинциальной девушки… Что она сделала с ней? Куда могла выбросить? В какую-нибудь мусорную корзину в Берлине, Дрездене или черт знает в каком еще городе. И все же вряд ли она выбросила бы ее с бумагами, со всем прочим содержимым. Значит, где-то должна быть…

И принялась рыться в шкафах и комодах. Сбросила на пол чемоданы и коробки со шляпами. Сама не могла понять, зачем, чего ради ищет эту злосчастную бумажку, о существовании которой столько лет даже не вспоминала. Что она может изменить? Чем поможет? Никто ведь не просит у нее руки. Но даже если бы попросили, что можно доказать этой бумагой? Немцы с их врожденным педантизмом — черта, с которой ей удалось познакомиться поближе, относились с неодобрением к женщине, разрушившей семейные узы. Поэтому свидетельство о разводе не могло служить самой лучшей визитной карточкой. «Густав не немец, — подумала она, с ожесточением продолжая поиски. — И все же лучше доказать, что жизнь с Вырубовым не была обычной связью. Что была его законной женой».