И вот первое представление «Кармен». Она все же нашла в себе силы для низкого и одновременно сильного звучания голоса, справилась с физическими и моральными нагрузками, которых требовало исполнение роли. Театр давно уже опустел, а в ушах все еще стоит шквал аплодисментов, да и гримерная утопает в море цветов.

Она сидела перед зеркалом, и из его таинственных глубин сверкающими, страстными глазами на нее смотрела непреклонная, гордая Кармен. Лепестки красного цветка, вплетенного в высокую прическу, кажутся вспышками огня на фоне черных блестящих волос. Однако ничего этого она не видела — поскольку устало сомкнула глаза. Откуда-то издалека возникла внезапно простая, протяжная, грустная и в то же время страстная мелодия. Послышался шелест волн, а в густой, опьяняющий аромат, который издавало такое множество цветов в сравнительно небольшом пространстве уборной, внезапно вплелся настораживающий запах водорослей. Все же этот сказочный край, исстрадавшийся и искрящийся в торжествующем сиянии солнца, отдаленный столькими километрами и голубыми водами Бискайского залива, все же он жил в ней, подсознательно продолжал существовать все эти дни, когда, работая до изнеможения, она готовила себя к испытанию этим вечером, этой премьерой. И как будто снова услышала восхищенные возгласы мужчин, провожавших ее жадными глазами: «O guapa! O morena!» И вновь увидела лица коллег, товарищей по тому лету: Гвидо, Нуцы, Росано-Росанито. «Прощай, Мария!» «Прощай, Гвидо, и все вы, милые итальянцы. И привет — если повезло, если удалось благополучно вырваться из того ада, который всем нам выпал на долю».

Из задумчивости ее вывело внезапное появление Фреды. Она казалась испуганной, хоть и пыталась не проявлять беспокойства. И все же проявила его — едва лишь открыла рот.

— Прошу тебя, не теряй самообладания. Держись хладнокровно, Мария. Главное, держаться хладнокровно.

— Густав?!

— Ах, нет! Нет, нет. Что-то более сложное. Более серьезное.

— Более серьезное? Более сложное? Что ты имеешь в виду?

У Марии стали дрожать губы.

— Ох, пресвятая богородица! Я ведь просила: держи себя в руках! Они здесь.

— Кто: они?

— Русские!

— Русские?

Мария, только что резко поднявшаяся со стула, снова повалилась на него.

— Ничего не понимаю. Как ты знаешь, русские, слава богу, здесь уже давно.

— Имею в виду за кулисами. Думаю, пришли за нами.

— За нами? В каком смысле? Послушай, Фреда: зачем прислушиваться к чепухе, которую несут всякие болтуны и здесь, за кулисами, и на рынке в городе?

Она знала, что по городу стали распространяться фантастические слухи насчет таких-то и таких-то действий советских военных, а в театре некоторые злопыхатели давно уже нашептывали, что следует проверить поточнее, чем она занималась при фашистском режиме.