Там нас неизменно встречали, как самых лучших друзей. Я любила бывать в депо: скрежет обрабатываемого металла, отдававшие чем-то мирным, невозвратимо далеким, синие брызги электросварки, сама атмосфера большого ремонтного цеха, где не взирая на бомбежки, изо дня в день делалась самая что ни на есть будничная, но необходимейшая фронту работа, — все это словно прибавляло сил и энергии. Если рассудить, ремонтники депо тоже были бойцами, только они били гитлеровцев не из винтовок и пушек, а силой рабочей смекалки и все на свете умеющими руками. Не приходилось поторапливать их, напоминать, что времени, мол, уже почти и не осталось, — они сами вели счет минутам, выкладывались на наших ремонтах полностью. Четкий ритм жизни депо, где давно уже не различали, что на дворе, — день ли, ночь ли, — были в моем представлении зримым воплощением лозунга, которым жила в те дни огромная наша страна: «Все для фронта, все для победы!»

В один из дней в депо поехал с нами и комиссар.

— Взгляни!

Степан Сидорович легонько повернул меня: на стене под стеклом, в узкой деревянной рамке, висел портрет Владимира Ильича Ленина. Сколько раз была здесь, а только сейчас разглядела — задымленные, до черноты прокопченные стены изрешечены осколками и пулями, у ворот и во дворе — воронки от бомб, а на портрете ни пылинки…

Я обернулась и встретилась глазами с комиссаром.

— После гражданской войны нас, рабочих, отправили в деревню на хлебозаготовки, — как мне показалось, без всякой связи с происходившим вокруг, сказал он. — Не доезжая Рославля в одной из деревенек, нас встретил низким поклоном старик-крестьянин с окладистой белой бородой: «Пойдемте, граждане рабочие, хлеб для голодающих рабочих готов, и вы можете его забирать». Подумалось: «Нет ли тут какого подвоха? Где же сопротивление?» Но оказалось, у старика два сына в Красной Армии, а он авторитетный мужик в деревне, сам обошел все дома, и, кроме трех кулаков, каждый дал зерно.

Я с интересом слушала комиссара.

— А когда стали мы ссыпать зерно в мешки, старик заволновался, крикнул: «Обождите!» — покопался в куче зерна, вытащил что-то завернутое в новый кусок холстины. И что бы вы думали? Точно такой же, как и этот, — комиссар кивнул на стену. — Всю жизнь буду помнить слова того крестьянина: «Когда Ленин первый раз сказал: фабрики и заводы — рабочим, земля — крестьянам, нам сразу понятно стало, что он о народе думает. А когда он потом сказал, что Советская власть должна быть вместе с бедняком, опираться на середняка и идти против кулака, тут он, знаешь ли, открыл дверку в самые наши сердца. Поверил я с того времени в Ленина. Увидеть его не довелось, так сын мне портрет его подарил, я с ним и не расстаюсь, хлеб народный, и то вместе оберегали…»