И это в такой воинской части, где командир дивизиона сам служит образцом высокой воинской дисциплины — безукоризненного внешнего воинского вида и высокой требовательности к личному составу.

— Мы когда выходили из окружения, — рассказывал он как-то, — шесть суток шли по лесам и перелескам, и если часть вышла без больших потерь, то только благодаря тому, что требовательность и дисциплина шли рядом с нами. И в этих условиях мы брились, умывались, не снимали снаряжения, хотя кроме капустных полугнилых листьев ничего не ели и, можно сказать, не спали. Но то, что бойцы и командиры чувствовали дисциплину, придавало им силу и веру, что они воинская часть, что они часть могучей Красной Армии и не имеют права на послабление, а обязаны себя чувствовать воинами, сражаться в любой обстановке.

Но служить в части, где так велика воинская требовательность, да еще в качестве помощника такого командира, дело нелегкое. И хотя азы воинской службы осваивались, но сколько раз приходила хорошая зависть, когда посмотришь на лейтенантов, пришедших из училища, все у них ладно, все подтянуто и четко, а тут «помпотех и никакая не военная».

Любовь к военной дисциплине, к форме жила еще со времен участия в ЧОНе, со времени жизни в Доме рабочего подростка. Но как это сейчас было мало!

— Товарищ инженер, пора научиться по-воински обращаться к командиру, что это за обращение по службе по имени и отчеству, это же не завод, это воинская часть, — говорил начальник штаба, обаятельный офицер. Он не ходил, а как-то плавно перемещался, все движения были плавными. В нем воинское не выпирало наружу, как у старшего лейтенанта Саши, а естественно жило в нем. Перед ним стеснения не была. И, чтобы никто не видел, училась у него. Старалась, но все же получала замечания.

— Что это за обращение? Что значит: «Боря, проверь, пожалуйста, поворотный механизм башни»? С военной точки зрения вы ничего не сказали. А подчиненному надо все указать ясно, определенно: что, где, когда и как, — терпеливо учил меня командир. — Прошу впредь отдавать бойцам приказания, как положено, тогда и они будут беспрекословно их выполнять, — требовал от меня командир части.

— Но ведь они и так все выполняют в лучшем виде! — невольно вырвалось у меня.

Командир нахмурился:

— Да, выполняют, из уважения и доброго отношения к вам лично, но военнослужащий обязан выполнять приказ старшего в силу воинской дисциплины. И давайте больше не дискутировать на эту тему.

Так-то оно так, но чем неумеючи обратиться к подчиненному по-воински, не лучше ли с душой обратиться по-граждански? Тем не менее я сознавала, что командир прав и всячески стремилась, хотя мне это и не очень удавалось, избавляться от своих «гражданских замашек», — как часто говаривал Саша.