Я быстро пробралась сквозь ряды строя, ничего не замечая. «Надо увидеть, посмотреть!»

«Он, он», — твердило все внутри.

Я всматриваюсь в это, еще молодое лицо воскового цвета. Закрыты глаза, навечно застыли уста, — и вижу того, нашего Мыколу, всегда улыбающегося, круглолицего, розовощекого мальчугана и будто даже слышу: «Я эту физику больше всех других предметов учу, но не судьба мне ее сдать…»

— Нет, — твердит все во мне, — ты сдал эту физику и сдал на высшем уровне! Ты победил смерть, спасая товарищей, борясь с врагом!

Я стою около, руки сжаты до боли, и уста как молитву твердят:

— Отомстить! Отомстить!

— …Капитан был хорошим товарищем, в бою всегда впереди.

— Он отмечен правительственными наградами, — я слышу эти слова и вижу родное, близкое мне лицо, вижу члена нашей большой семьи Дома рабочего подростка, вижу нашего Мыколу.

Все скорбели, хороня боевого товарища, я же хоронила и брата.

Не успели перевести дух, как переправившиеся через Волхов разведчики обнаружили новые огневые точки врага, и от двух захваченных «языков» мы узнали, что поблизости, на одной из станций, гитлеровцы развернули большие материальные склады, там скопились эшелоны с только что прибывшими из Германии войсками и воинским снаряжением, все пути забиты вагонами с боеприпасами. Судя по всему, здесь у врагов была крупная база снабжения.

Надо было уничтожить все это. Но как? Узнав, что станция эта для наших пушек недосягаема, разведчики попросили командира дивизиона разрешить им в честь наступающего праздника Октябрьской революции, пробраться туда и подорвать эшелоны гранатами.

— Нет, здесь надо действовать по-другому, — сказал командир. — Достать эту станцию сильным артиллерийским огнем. А это можно лишь в том случае, если нам удастся нарастить железнодорожное полотно и увеличить прицельную дальность огня.

— Сделаем, товарищ командир!

Как на зло, все на этом участке и далеко окрест было выжжено дотла, к тому же пристреляно артиллерией противника. Так что работать предстояло на открытой, ничем не защищенной местности. Выстроив дивизион, командир, в виду особой опасности задания, предупредил:

— Приказом назначать людей не буду. Кто пойдет добровольцем на это дело, сделайте шаг вперед.

И весь дивизион, как один человек, сделал этот решающий шаг.

Мы отобрали двенадцать бойцов. Среди них был и старший машинист Иван Алексеевич. Работали под прикрытием артиллерии, по ночам. По мере наращивания пути усилился артиллерийский обстрел и с вражеской стороны. У нас появились раненые, осколки настигли и Ивана Алексеевича. «Как же вы тут без меня?» — отвечал он на уговоры уйти в медсанбат и, перевязавшись, снова занял свое место. Никто не дрогнул, не спасовал.