«Не волнуйтесь, не обидим вашу счастливую машину», — хочется мне сказать сержанту, но что-то мешает произнести вслух эти слова. В дни стажировки на Кубинке произошла у меня осечка. Вела «тридцатьчетверку», все как будто бы шло нормально, вполне благополучно спустилась в лощину, а на подъеме включила — надо же! — заднюю скорость. Мгновенно исправила ошибку. Но ведь было такое? Да, было, однако и на следующий, и на пятый день водила машину, как говорится, без сучка и задоринки, не получила ни единого замечания. Так чего же тут раздумывать, испугалась, что ли? Нет! Тогда садись за рычаги!

Попросила у сержанта шлем, по карте мы определили направление, в котором предстояло двигаться.

— Не делайте этого! — взмолился Володя, как только до него дошло, что я намерена не просто испробовать машину, а вести ее в часть, иными словами, в бой.

— Вы же еще и командиру не представились. И притом никто и понятия не имеет, в качестве кого вы назначены в наш полк!

Услышав, на какую должность, Володя умолк, а потом заговорил еще более настойчиво:

— Тогда разрешите мне.

Разумеется, я не могла разрешить ему этого. Контузия, полученная при аварии нашего «виллиса», давала о себе знать, он еле держался на ногах.

Между тем командир орудия подозвал к себе члена этого же экипажа, это был заряжающий, и одним прыжком — их словно ветром понесло — оба они очутились в машине. Забралась и я в танк через люк механика-водителя. Удобно уселась на место водителя, а командир орудия и заряжающий в один голос:

— Вот теперь, товарищ инженер-капитан, вы настоящий боевой механик-водитель.

В это же время у этого «боевого механика-водителя» предательски дрожали руки и ноги — ведь надо повести боевую машину, и не на танкодроме, не в учебном центре, а на поле боя. «И вдруг при такой небольшой практике вождения что-то спутаю, но и оставлять машину нельзя, значит еще больше нельзя путать, выходит и мандражировать не надо». И я отгоняю от себя прочь мысли, размягчающие волю, а руки и мысли работают. Проверяю наличие топлива, ручным насосом создаю давление в топливных баках, выпускаю воздух из топливной системы. В кранике показалась струйка газойля.

— Порядок, — произносит заряжающий. Это значит, воздушной пробки нет.

Пора запускать двигатель. Затылком чувствую: за каждым движением рук выжидательно следит мой экипаж. Я не спешу. Первым делом надо выключить этот хитрый механизм, что сидит на валу двигателя, — муфту сцепления, или, как еще ее называют, главный фрикцион — иначе машину с места не стронуть.

Этот фрикцион словно предохранительная пробка в электросети: он защищает от поломок в коробке передач валы и шестерни, которые приводят в движение танк. Но чтобы его отключить, нужно ногой нажать на педаль, а это требует большого физического усилия.