При развороте в нее попал вражеский снаряд. Заглох двигатель, ранило механика-водителя. И в то же время на незначительном расстоянии слева снова показались еще два вражеских танка. По приказу командира заряжающий увел раненого оврагом, а сам он и командир орудия открыли огонь по противнику и подожгли оба танка, получив три попадания в свою машину. Одним был убит командир орудия, а младший лейтенант Иванов тяжело ранен.

В то же время противник стремился прорваться и в другом месте, где располагалось подразделение старшего лейтенанта Котова, но безуспешно — атака была отражена. Котов, зная, что по соседству с ним был выставлен для наблюдения танк младшего лейтенанта Иванова, послал в помощь одну машину. Послал вовремя. Однако механик-водитель этой машины почему-то медленно разворачивался, а когда он оказался за домом, вдруг заглох двигатель. Весь экипаж искал причину и, казалось, больше всех сам механик-водитель Вахромеев, но танк оставался неподвижным. Хорошо, что здесь оказались ремонтники со старшиной Фирсовым, который заметил, что механик-водитель почему-то обращает внимание всех только на электрооборудование, ему это показалось подозрительным, и он начал с элементарной проверки и обнаружил, что воздушный распределительный кран был так повернут, что разобщил топливные баки с атмосферой и поступление топлива прекратилось. Это была умышленная остановка двигателя.

Увидя перед собой два танка противника, трус механик-водитель решил спрятаться за домом и заглушить двигатель, не подумав, что в этом случае гибель экипажа танка Иванова неизбежна.

С машины сняли этого подлого труса, за механика-водителя сел Фирсов, и танк продолжал действовать, отражая вместе с другими уже третью контратаку.

Тяжелые дни переживала в то время наша часть, хотя и противнику был нанесен большой урон в технике и живой силе, но и наши потери были велики.

Боевые расчеты и ремонтники работали без отдыха. Надо было за счет восстановления разбитых боевых машин, не снижать боеспособности части. Вот в этих условиях в часы затишья собрано было партийное собрание. Оно проводилось без президиума и без ведения протокола. Протокол на фронте писался и запоминался сердцами коммунистов и всех присутствующих воинов.

— Остановить умышленно двигатель машины в бою, — с возмущением говорил старшина Фирсов, — значит лишить ее жизни. Ведь идет бой. Жалкий трус людей сгубил и опозорил всех нас, никогда в нашей части таких преступлений не было. Заклеймить позором надо Вахромея и просить командование отдать его под суд военного трибунала.