«Левашов? Быть того не может!» — Но это он, собственной персоной. Вид бравый, глаза веселые.

— Вернувшиеся машины, — добавляет он, — по распоряжению старшего техника-лейтенанта Харлова, уже отправлены за боеприпасами.

Я рада, что он вернулся, но одолевают сомнения: законным ли путем?.. А ушел он из нашей части при далеко не понятных обстоятельствах.

Когда мы несколько дней тому назад, ценой жизни многих наших товарищей, в яростной схватке выбили оккупантов из Дивина и ворвались в село, то замерли от увиденного. На приколоченной к двум деревьям толстой перекладине раскачивались в веревочных петлях люди, среди них девушка. К ее рубашке приколот картонный лист с корявой надписью «партизан»…

Тогда Федя Левашов не мог отвести глаз от виселицы, лицо у него сразу осунулось, посерело, как и у всех нас. И на первой же остановке он попросился перевести его механиком-водителем на танк. И вдруг сам напросился на машину, что уходила из нашего полка.

Нам предстояло наступать на Житомирско-Бердическом направлении. Каждая машина была у нас на счету, а тут заместитель командующего Первой танковой армией по технической части, наслышанный о том, что у нас в полку якобы грузовых машин полным-полно, нацелился на наш транспорт (машин и в самом деле было много, да что толку! — половина трофейного пополнения, которое без разбору притаскивал начальник автослужбы, никуда не годилась) и распорядился передать на время в распоряжение командования армии пять полностью экипированных машин вместе с шоферами. Невозможно, жалко было отдавать машины, — а тем более выделить надо было самые лучшие! — но ничего не попишешь, пришлось с этим смириться. А вот с просьбой Левашова смириться не могла: он просил, — кто мог бы этого ожидать?! — включить его в число этих пяти шоферов. Странно — утром попросился в механики-водители, а в полдень просится убыть с машиной из полка! Разбираться некогда, да и нужно ли? Приказала удовлетворить просьбу сержанта.

И вот сейчас Левашов, словно бы ничего и не произошло, стоит передо мной по стойке «смирно» и улыбается.

— Небось, думали несерьезный человек Федор? Удрал? Точно?

И Левашов рассказал, чем продиктован был этот его поступок.

Ему уж очень жалко было, что из полка уйдут эти машины. В армии его назначили старшим группы по сбору трофейной техники. Поработали ребята на совесть, действовали где хитростью, где брали дерзостью, вели себя геройски, от пуль не прятались, от врага не драпали. Это и позволило Левашову спустя время, при удобном случае обратиться к заместителю командующего армии, которому столь красочно расписал плачевное со стояние автопарка полка, с таким воодушевлением рассказал, чего стоило нам получить и пригнать эти машины из Орджоникидзе, что полковник сказал: «Ну и молодец ты, Левашов! За смелость и добросовестную службу, за высокий патриотизм к своей части разрешаю убыть со своими машинами».