— Хорошо, — самым обыденным тоном говорю ему я, — отправляйтесь к старшему технику-лейтенанту Харлову. — И, не выдержав, официального тона, крепко жму его руку. — Спасибо, Федя.

Левашов понял: действия его одобрены. И одним духом выпалил:

— Товарищ инженер-капитан, помните, вы говорили переведете меня на боевую машину? С тягачом я вполне освоился да и танк пробовал, учился между делом, старший техник-лейтенант Бугаев сказал, могу водить машину.

— Подучишь материальную часть, возьму тебя механиком-водителем, — обещает капитан Пустовойтов.

— Есть подучить материальную часть!

Левашов светится от счастья, чувствуется, он уже назубок знает танк, готов хоть сию минуту сесть за рычаги — так велит ему совесть советского воина…

Полк наш совместно с другими частями стоит на подступах к Казатину.

Нам видна железнодорожная насыпь, путь к ней преграждает ручей, виден и мост через него, но он, конечно же, пристрелен, а кругом топь. Как пить дать, засядут тут танки и самоходки.

Обстановка осложняется еще и тем, что на путях близ станции ощетинился жерлами орудий и пулеметами вражеский бронепоезд, не дает головы поднять нашей пехоте.

Надо перебраться через этот ручей, уничтожить бронепоезд, а мы остановились. Вот потому-то и был вне себя редко когда теряющий равновесие духа капитан Пустовойтов.

— Товарищ капитан, разрешите мне с группой бойцов… Мы его гранатами, а не выйдет, так зубами… Слово даю, уничтожим. Через болото и ручей переберемся, не сомневайтесь, все будет в ажуре! — Не найдя более веских аргументов, Левашов с нетерпением глядел на командира.

— Эх, мать родная, до чего же надо цель эту снять… — словно не слыша его, бормотал капитан, а потом, видимо, придя к определенному решению, чуть громче произнес: — Уничтожить надо, и сейчас же! — Повернулся к Левашову. — Нет, брат, не гранатами и зубами, пушечным огнем мы его, и прямо в лоб, чтоб опомниться не успел. — И пустился бегом с бугра, вскочил на корму своей машины, нырнул в люк, только руки мелькнули.

Мгновение, и танк капитана Пустовойтова уверенно пошел вдоль ручья параллельно железнодорожной насыпи.

Что такое? Уйти от моста, единственно возможной в этих условиях переправы?!

Но вот вслед за капитаном в том же направлении промчалась машина Коли Вершинина. Его узнаешь из тысячи, по какой-то особой легкости, по замысловатым виражам.

Достигнув излучины, с ходу перемахнул через ручей, словно подталкиваемый какой-то невидимой силой, взобрался по склону насыпи, взлетел на железнодорожное полотно и, развернувшись, как говорят танкисты, на одной точке, устремился к бронепоезду.