Рассказав об этом полковнику, волнуясь, спросила, уж не отцом ли ему приходится участник перекопских боев партприкрепленный на нашем заводе Филипп Иванович Гордеев — ведь его фамилия тоже Коротаев, а Гордеевым он стал себя называть по матери. — Так и пристыла к нему на всю жизнь фамилия Гордеев да Гордеев. На эту фамилию и паспорт выправил…

Да, то был его отец. Он погиб. Геройски погиб под Сталинградом.

«А сын воюет за двоих», — невольно подумалось мне.

Мы расстались с полковником Коротаевым не только как фронтовые друзья, но и как земляки — ведь завод, где он родился, был мне второй родиной.

— Такие люди на войне заставляют не только пушки стрелять, но и людские сердца гореть, — провожая полковника Коротаева взглядом, полным восхищения, а может к самой благородной зависти, про себя произнес механик-водитель Вершинин.

Долго еще находилась я под впечатлением этой встречи. Она была удивительной, но удивительное было в обыкновенном — сыновья идут дорогами отцов, иначе быть не может.

Мы шли в острие клина нашей наступающей танковой армии, и вдоль всего этого трудного пути нельзя было ввязываться в затяжные бои, надо было смело врезаться в глубину обороны противника, вести непрерывную разведку на флангах. Вместе с боевыми частями двигались ремонтные средства.

— В одном ряду с механиками-водителями идем, — часто напоминал Фирсов своим слесарям и требовал таких же смелых действий от ремонтной «летучки», что и командиры от экипажей боевых машин.

В значительном отрыве от боевой части нашего полка оказались базы по снабжению и ремонту, а дороги — «не приведи господи», — часто повторяли шофера, — погода в декабре больше походила на мартовскую. Снег падал и тут же таял — снежный дождь.

Случилось так: полк наш ушел в направлении Степановки, а машина лейтенанта Петрова после ремонта шла с рембазы, нагоняя нас. Крайне неприятно оказаться в отрыве от своей части, и машина шла на полной скорости. За околицей села Воловодовки танк на спуске пошел юзом, погрузился почти по башню в болото. Никакие усилия не меняли положение машины.

— Мокрые, в грязи бились, «и что тебе рыба об лед», — рассказывал позже Петров. — В тот момент, когда командир направил на розыски тягача радиста и механика-водителя, показались два танка Двадцать первой механизированной бригады. Начали вытаскивать застрявшую машину и сами оказались в том же положении. Не успели еще как следует пораскинуть умом, как вытащиться из этого «чертового логова», как вдруг Петров выдохнул: «Тигры», — все вскочили в машины и тут же открыли огонь. Вражеские танки прорыва шли на большой скорости и сопротивления здесь, видимо, не ожидали, первые две машины загорелись, следом идущие остановились и своим огнем подбили наши танки.