В это время как назло по небу перемещалось огромное оранжевое солнце, и капель вначале стыдливо, затем смелее уменьшала гирлянды висящих сосулек, украшающих дома, деревья. Весенняя капель, — но нам было не до весеннего настроения.

— Видать здесь вскорости горячие будут дела, раз жители свои дома покидают, — рассуждает Савченко. — Это все равно, как перед большой грозой все живое в природе затихает, прячется, так вот и сейчас, — умозаключает он.

По улице, где расположилась наша техническая часть, поспешали жители села. На руках дети, а те, кто постарше, рядом. Одеты кто в чем, за спиной небольшие котомки. Уходят в лес.

— Только бы детишек да стариков спасти, — говорит вся почерневшая от горя изможденная женщина, говорит об этом, обращаясь к нам, будто оправдываясь, что уходит «от надвигающегося горя».

На командный пункт полка вызвали командиров подразделений и служб. Пока ожидали подхода офицеров, мы присели с Филиппом Фомичом и Котовым на завалинке дома.

— Попробуем согреться солнечным теплом, а то все боевым да боевым греемся, — говорит Пустовойтов и держит на коленях мальчонку лет шести.

Хозяйка этого дома никуда не ушла. «Куда мне с ними — мы уж с вами здесь останемся», — говорила она, а их у нее трое, мал мала меньше.

— Ну, давай, хлопчик, лови солнечные зайчики — вот так, поймал, друг, а теперь зажми его в кулачке и не выпускай — пусть солнышко всегда будет с тобой, — по-особому мягко разговаривает Филипп Фомич с ребенком и все ласкает его шелковистые светлые волосы.

А Котов с грустью посмотрел на небо.

— В такую погоду фриц не замедлит прилететь, — сказал он будто сам себе и продолжал любоваться небесной синевой.

Пожалуй, никогда так остро и необыкновенно глубоко не ощущаешь красоты окружающего тебя мира, как на войне, когда тебя всегда подстерегает опасность. Вот и сейчас эта тишина, это громадное, по-особому щедрое, разбрасывающее лучи солнце, проникающее до сердца тепло. Но все стынет внутри, как только подумаешь, что приближается сюда громада вражеских танков, вскоре непременно прилетят фашистские стервятники — и все это такое мирное, красивое взлетит в воздух, закроет солнце, смешается с грязью…

— Обидно, что а говорить, когда самая красивая пора года — весна бывает некстати, — поднимаясь со своего места, произнес Пустовойтов.

И будто по команде именно в этот момент мы услышали нарастающий гул вражеских самолетов.

И — началось.

Небо почернело от «хейнкелей». Бомбежка!

Хозяйка дома, где располагался наш штаб — Евдокия, или по-украински Явдоха, с тремя малыми детьми, старшему, мальчонке шесть лет, как только появилась вражеская авиация, собирала своих малышей в охапку, прикрывая их собой, бежала через двор к яме, где зимой хранится картофель. Спустит ребят по лесенке, усадит их и собой прикрывает. Дети не плачут, только жмутся крепче к матери, ищут в ней защиту.