– Они продолжают идти!

– Разве вы в них не попали?

– Попали, но их слишком много!

– Сколько?

– Точно трудно сказать, человек 200–300. Я меняю позицию!

– Нет! Только по моему приказу! Продолжайте стрелять!

Вновь послышались звуки выстрелов.

– А противник в ответ не стреляет? – уточнил я.

– Нет, они просто бегут и скоро будут здесь.

– Как далеко они от вас?

– 500 метров, 300…

– Алло! Алло, Тутхорн!

Но в ответ тишина.

Впереди нас тоже послышались звуки разрывающихся снарядов. Русские открыли по нас огонь из минометов. Мы забрались в свои ледяные убежища. Кругом раздавались пулеметные очереди, взрывы. Наша артиллерия начала ставить заградительный огонь, а пехота залегла. И вовремя! Я связался с Альтом.

– Мои солдаты уже не бегут и держат удар, – сказал он. – На этот раз стоят насмерть.

Мы отчаянно мерзли, несмотря на валенки, маскхалаты и пледы. Третий день приходилось проводить ночь в снегу. Натиск жестокого холода ломал всяческую волю.

Затем связь со штабом батальона прервалась, возможно, провод перебило разрывом снаряда, перестала работать и система связи с соседними ротами. Последнее, что удалось разобрать, была просьба Гемелли открыть огонь по оврагу.

– Русские хотят нас обойти, как я и предполагал, – сказал он.

Последний приказ, поступивший из батальона, гласил:

– Держаться!