Я позвонил унтер-офицеру Тутхорну на огневую позицию и поинтересовался, готовы ли они к открытию огня.

– Левое орудие к стрельбе готово! – доложил он.

– Как? Почему только левое? – оторопел я. – А что с правым?

– Видите зарево от пожара в стороне Льгова?

– Вижу! И что?

– Это горят склады с продовольствием. На них полно ликера и шоколада. Я послал туда две повозки с восемью солдатами.

Ну что за человек! В любой момент противник может предпринять атаку, а он отправляет людей мародерствовать! Взбешенный глупым приказом Тутхорна, я попросил соединить меня с унтер-офицером Теске. Нас отделяли друг от друга около 2 километров тонюсенького телефонного провода.

– Теске, есть ли у вас под рукой скаковая лошадь? – спросил я.

– Да, есть, – ответил он. – Только что с почтой прискакал Эберле.

– Позовите его к телефону!

В трубке послышался приглушенный голос ефрейтора:

– Эберле! Немедленно отправляйтесь к горящим складам и верните людей Тутхорна!

Затем мы начали пристрелку. Стрельба велась по обговоренным целям, располагавшимся непосредственно перед позициями пехоты.

Через два часа с пожарища вернулись солдаты и доложили, что склады разграблены подчистую.

– Кем?

– Скорее всего, людьми из обозов. Во всяком случае, они приезжали на повозках и санях и загружали их под самую завязку.

Не успели мы обменяться мнениями на этот счет, как русские предприняли атаку на позиции 6-й роты. Они пробились к оврагу и захватили орудия Зоммершайда. Наши люди бежали, все побросав. Но тут Гемелли провел контратаку силами резервного взвода и отбил орудия назад. После этого наступила тишина, поскольку у противника не было артиллерийской поддержки.

Через некоторое время позвонил гауптман Шперл и поинтересовался, просматривается ли с моего наблюдательного пункта роковой овраг.

– Нет, не просматривается, – ответил я.

– Мне во что бы то ни стало надо прикрыть его огнем! – заявил Шперл. – И я сделаю все для этого, даже если мне придется перенести туда свой наблюдательный пункт.