Жена хозяина нашего дома была уже в годах, а сам сапожник с густой бородой говорил мало, рассказав, однако, что его сын является солдатом Красной армии и от него вот уже более года нет ни одной весточки. Старики так и не знали, жив он или нет. Перед тем как покинуть дом, жена хозяина легла плашмя на пол, раскинула руки в разные стороны и поцеловала половицы. Затем она поднялась и со слезами на глазах пошла вслед за своим мужем по дороге, ведущей на Крупец.

Еще в 1941 году во время боев Рыльск был сильно разрушен, и 10 когда-то позолоченных башен не могли смягчить впечатление об его упадке. Здесь долгое время размещались различные штабы, и до сих пор располагались госпитали и тыловые части. По нему постоянно проходили соседние дивизии, и поэтому город больше походил на полуазиатский военный лагерь, чем на маленький Киев, каким он наверняка являлся ранее.

Началось невеселое время – к своей работе приступили военно-полевые суды, в которых рассматривали многочисленные проступки. Достоянием гласности стали различные постыдные и гнусные случаи. Трусость, дезертирство и мародерство карались смертной казнью, а приговоры немедленно приводились в исполнение. Началось убедительное нравоучение войск.

Тутхорну удалось избежать своей печальной участи. Под благовидным предлогом его перевели в другую часть, так как гауптман Шперл решил не подавать на него рапорт, а Дорш тоже не стал портить репутацию своей роты. Однако полгода спустя до меня дошли слухи, что его приговорили к исправлению в штрафной роте за точно такой же проступок.

Несколько человек, среди них и Теске, попали в госпиталь. Маленький Колер во время последних заморозков обморозил себе ноги. С сыном вестфальского пастора стали случаться припадки эпилепсии, и я, исходя из чувства доброй воли, вынужден был объявить его негодным для дальнейшего прохождения военной службы. Наконец 11 марта началась оттепель. Лед на реке тронулся, и вода стала заливать прибрежные районы. Сейм разлился на 800 метров в ширину, полностью затопив пойменные луга. Мы почувствовали себя увереннее, тем более что противник не предпринимал серьезных попыток переправиться через реку. Но он подтянул артиллерию и стал наносить нам ощутимые потери. Оставшихся гражданских лиц окончательно вывели из города, который начали покидать и прижившиеся здесь было штабы. Русским категорически запретили вход в Рыльск. Прекратилась и подача электричества.

От тающих в округе полей нам приходилось отгонять сгорбленных от постоянной работы на земле русских. Однако предвесенние дни были прекрасными. Еще лежал снег, по ночам слегка подмораживало, но уже в 5 часов утра всходило солнце, и под его приветливыми лучами все начинало таять. Воздух заметно свежел, хотя ветра не наблюдалось, что было редкостью для этих мест. Лед на реке покрылся слоем воды и отливал в голубизну, а на лугах появились многочисленные проплешины, коричневые от прошлогодней травы. Нас начало наполнять чувство спокойствия и здоровья, исходившее от этой земли, чему способствовали голубое небо и хорошо освежающий воздух. Мне стало понятно, почему рожденные здесь никогда не забывают своей малой родины. Понял я также, почему Пасха все же является русским праздником. Мы даже попытались испечь куличи на чадящих печках.