Сегодня у де ла Валле был непривычно отсутствующий взгляд. Даже на убойные шутки Хюллера он реагировал слабой ироничной улыбкой. Видимо, сказывались новости, полученные из дома. Впервые за 10 дней к нам привезли почту с родины.

– Моя жена пишет, что целыми днями ее вынуждают работать на фабрике, – печально произнес он. – Представляете, господа? Каково это женщине, которая никогда в жизни не работала!

– Что поделаешь, тотальная война…

– Вам хорошо скалить зубы, – оборвал Хюллера подполковник. – Вы холостяк, молодой человек! Что означает тотальная война? Напряжение всех сил женщин, стариков и детей? Два года я могу себе еще представить, но больше мы не выдержим.

Де ла Валле был сильно подавлен, и не столько тем, что заставили работать его жену, сколько тем, что в этом он узрел предвестие надвигающейся на нас катастрофы.

– Тотальная война! Вот в чем заключается их глупое представление о героизме народа!

– Есть и кое-что еще, – заметил Райх. – В Кореневе одна женщина, которую заставили убраться из ее дома, перерезала горло своим маленьким детям. Ее немедленно расстреляли. Это бесчеловечно.

– Вот видите! В Марбурге несчастных женщин заставляют работать на фабрике, в Кореневе расстреливают нелюдей-варваров! Тьфу! Черт побери!

Подполковник недовольно сморщился, встал из-за стола и направился к выходу. Мы тоже вскочили и пошли вслед за ним.

– Я еду в дивизию. Вы можете меня сопровождать, – на ходу бросил он мне. – Позаботьтесь, чтобы через 20 минут лошади стояли уже оседланными.

Втроем – подполковник, я и коновод – поскакали в Дурово. Сначала дорога представляла собой сплошную жижу из грязи, но потом, когда мы проехали мост через реку Рыло, она стала заметно лучше. Эта дорога вела от Рыльска в сторону села Крупец и была вымощена булыжником. Мы на несколько минут задержались, чтобы дать отдохнуть лошадям, и, стоя на высоком берегу, залюбовались открывающимся отсюда видом на спускающийся к реке город Рыльск. Я насчитал семь церковных куполов и обратил внимание на монастырь, крыша которого еще носила следы позолоты. Одна церковь была полностью разрушена. Это случилось то ли в ходе недавних боев, то ли еще во времена революции. Монастырь, который я описывал уже раньше, открывался отсюда с другого ракурса, и мне стало понятно, почему эта небесная твердыня служила пристанищем святого Иоанна^[166].

Река Сейм разлилась широко, и уровень воды все еще на метр превышал ее нулевую отметку. Кое-где на водной глади, отдававшей в синеву, стали появляться островки полей и густых как джунгли зарослей кустарника. Само же основное русло реки не превышало 60 метров. На противоположном берегу начиналась территория, занятая противником. На ней не наблюдалось ни малейшего движения, все казалось застывшим и серым. Идущая в восточном направлении в сторону Коренево дорога была абсолютно пуста.