Как тут не вспомнить предсказания Шпенглера! Ведь если разобраться, то на чем основывалась культура у нас? Ее носителями являлись правящие слои, а народ добровольно поддерживал такое положение, признавая право на это власть имущих. На этом основывались и введенная Шарнхорстом^[172]всеобщая воинская повинность и клятва в послушании начальству в военной присяге. Как только послушание перестает быть делом добровольным и внутренней духовной потребностью, естественный порядок разрушается и дисциплина падает.

В Пруссии, однако, этот период длился недолго, уже в 1819 году были приняты Карлсбадские указы^[173], что способствовало увеличению границ Германии. Носители моральнонравственных идей Гумбольдт^[174] и Бойен^[175]отошли на задний план, а на их место выдвинулись типы с унтер-офицерским мышлением, которые возмещали отсутствие своего превосходства палочной муштрой. С тех пор у нас в Германии и возникло скрытое противостояние, антагонизм, если хотите, между Генеральным штабом и войсковыми офицерами, с одной стороны, и между офицерами и рядовыми – с другой. И то, что во главе государства у нас стал ефрейтор, весьма символично. Национал-социалисты просто вовремя разглядели такую возможность и превратили беду в добродетель.

А что происходило в России? Если приглядеться повнимательнее, то и здесь можно разглядеть нечто похожее. Ведь до большевизма народ докатился не случайно. Российская империя возникла военным путем из войны верующей в Христа армии с османами^[176]. Русское православие являлось основой душевного подъема армии. Имена Суворова и Кутузова всем известны, а позиционировали они себя как полководцы, поставленные самим Богом. Даже в годы Первой мировой войны русские сражались с немцами как с неверными, и немец тогда изображался как обличье Сатаны.

В России тоже легко можно разглядеть предвестники грядущего краха. Все началось еще с восстания декабристов в 1825 году. И большевизм совершенно верно определяет это восстание как прообраз событий 1917 года. Николай I был азиатским правителем, своеобразным султаном, но в его типографиях печатались великие произведения русской литературы, которые тоже в определенном смысле проложили дорогу революции.

Конечно, нельзя не видеть и различий в прусском и русском путях развития. Прусский путь менее эластичен, а русский более радикален. Наша воинственность давно потеряла нравственные основы, то, что привело к победе над Наполеоном, а греков воодушевляло противостоять персам.

К чему все начинало сводиться, хорошо видно из слов гауптмана Вильдпреда, когда он заглянул к нам. Его рота находилась во втором эшелоне. Услышав мои рассуждения, он обрушился на меня со всей яростью, присущей только командирам ударных групп. С раскрасневшимся лицом Вильдпред стал кричать, что самая прекрасная теория о развитии истории и управлении массами ничего не стоит, если не хватает соответствующих средств.