Ободренные успехом, русские стрелки, до тех пор невидимые, выходят из своей засады и увеличивают собою число победителей. В эту минуту нашей артиллерии следовало бы обстрелять эти дерзкие толпы, но действие парализуется отступлением дивизии Гюара, так как наши выстрелы могли бы попасть не только в неприятеля, но и в своих… Земля уже покрылась мертвыми и ранеными Хорватского и 84-го полка, все еще делающих отчаянные усилия, чтобы устоять. Наша королевская гвардия обуреваема гневом и бешенством: ей приходится пребывать в бездействии с оружием наготове, в то время как русские безнаказанно убивают нас! О чем думал в это время вице-король?..»

В середине дня в село Островно явился лично Наполеон. Разобравшись что к чему, он сделал несколько важных распоряжений, и уже через час французская конница, опрокинув неприятеля, стала теснить его назад, едва не обратив в бегство. Причиной такого поворота событий, полагали русские генералы, оказалась неслаженность командования между отдельными частями.

Из письма генерала Петра Петровича Коновницына жене:

«От 8 часов утра до 5 часов пополудни я дрался с четырьмя полками и двумя батальонами сводных гренадер противу, смею сказать, 60 тысяч человек… Я целый день держал самого Наполеона, который хотел обедать в Витебске, но не попал и на ночь, разве на другой день. Наши дерутся как львы, но мы не соединены».

В результате французы вплотную приблизились к Витебску. Именно тогда Барклай-де-Толли, стянув все войска, был готов дать неприятелю сражение. Большие и мелкие стычки с французами показали, что противник не такой уж непобедимый. Поэтому, размышлял Барклай, если принять сражение, шансов на успех у растянувшейся по единственной дороге наполеоновской армии не так уж и много. По крайней мере, есть возможность дать захватчикам достойный отпор, сумев при этом сохранить лицо русской армии.