Однако перед расставанием Наполеон разговаривал жестко:
– Как мне доложили, ваш государь принял командование над своей армией. Признаюсь, удивлен, ибо никогда не замечал в нем никакого таланта. Война – мое ремесло, я к войне уже привык. Александр – император по рождению, и его дело – царствовать, но никак не командовать войсками. Царь должен назначить главнокомандующим генерала: если он будет действовать хорошо, его следует наградить; если дурно – сменить его, наказать…
Генерал Балашов промолчал. Что-то говорить, понимал он, еще больше накалить обстановку. Тем более что Наполеон уже не мог остановиться:
– Ну что приуныл, угодник императора Александра? – повернулся Бонапарт к Коленкуру. – Готовы ли лошади для нашего русского гостя? Дайте ему моих – генералу предстоит долгий переезд…
Переговоры провалились. И это понимал не только Балашов, но и французы. Впрочем, Бонапарту было на это наплевать.
– Не подскажете, генерал, кратчайшей дороги до Москвы? – уколол напоследок парламентария Наполеон.
– Русские, впрочем, как и вы, французы, на вопрос о дорогах отвечают, что все дороги ведут в Рим. Ну а дорога до Москвы избирается по вкусу, – ответил, дерзко взглянув на французского властелина, Балашов. – Карл XII пошел на нее через Полтаву…
После прощальных слов русского генерала хорошее настроение Наполеона окончательно испортилось. Эти московиты понимают только силу. Что ж, они ее испытают на собственной шкуре. А когда запросят перемирия, он еще подумает, как с ними поступить…
* * *
4 (16) июля Наполеон выехал из Вильно в направлении Витебска. Судя по донесениям лазутчиков, русские ловко маневрировали. 1-я Западная армия под командованием военного министра генерала Барклая-де-Толли, растянувшаяся от Ковно до Вильно, ушла на Дриссу; 2-я Западная армия генерала Багратиона, дислоцировавшаяся южнее, медленно отходила на Могилев. 3-я Резервная армия, которую вел генерал Тормасов, стояла на Волыни, находясь от Багратиона в двухстах километрах
Главный удар Наполеона был нацелен на 100-километровый разрыв между 1-й и 2-й армиями противника. Мощь наполеоновских корпусов и их численность в первые дни смущала даже видавших виды генералов. Разбросанным на 800 верст русским войскам приходилось нелегко. Против армии Барклая (12 дивизий численностью 118 тысяч человек) наступало 17 неприятельских дивизий, а Багратион с его шестью дивизиями (35 тысяч) сдерживал армаду из 11 дивизий Наполеона. Вместе с армией Тормасова русские могли противопоставить захватчикам не более 220 тысяч человек – сила, чуть ли не втрое меньшая французской.