Сотни новобранцев, из которых в большинстве своем состояли части 27-й пехотной дивизии, сложили головы в оборонительных боях на подступах к Смоленску. Дивизия генерала Неверовского, приняв на себя удар превосходящих сил противника, почти полностью полегла; путь к древнему городу был усеян телами погибших русских солдат.

Заслуга спасения разгромленного отряда Неверовского принадлежит генералу Багратиону, который, узнав, что отважные новобранцы оборонялись против передовых частей Мюрата в течение целого дня, послал к ним в подмогу 7-й корпус генерала Раевского. Однако этот эпизод войны Багратион запомнит по другому поводу.

Как уже было сказано, князь Петр Иванович недолюбливал не только Барклая-де-Толли, но и всех «немцев», служивших в русской армии. В одном из своих донесений в Петербург Багратион писал: «…Я никак вместе с министром не могу. Ради бога, пошлите меня куда угодно, хотя полком командовать в Молдавию или на Кавказ, а здесь быть не могу; и вся главная квартира немцами наполнена так, что русскому жить невозможно и толку никакого нет. Ей-богу, с ума свели меня от ежеминутных перемен…»

И случай, произошедший в корпусе генерала Раевского, подтвердил опасения Багратиона. В арьергарде Раевского должна была идти 2-я гренадерская дивизия под командованием принца Карла Мекленбургского. Однако после получения приказа на выдвижение корпус не мог тронуться с места в течение трех часов. Причина произошедшего вскоре была выяснена. Как оказалось, принц накануне, что называется, сильно перебрал, из-за чего на следующее утро проснулся слишком поздно. Именно поэтому гренадеры отправились в путь с недопустимым опозданием. Когда о случившемся доложили Багратиону, он не мог сдержать праведного гнева: