Возмутительно! И все-таки больше всего Кутузова удручали огромные людские потери. Хотя, судя по докладам, гибли и по ту сторону. После очередного боя на земле оставались тела десятков старших офицеров неприятеля и даже генералов…

(Позже Наполеон обмолвится, что сражение под Бородином оказалось для его армии не генеральным, а генеральским. И он не лукавил: в Бородинском сражении выбыли из строя (погибли и были ранены) 49 наполеоновских генералов.)

После оставления батареи Раевского Кутузову стало ясно, что сражение для русской армии, по сути, закончено. Впрочем, и для французов тоже: Наполеону продолжать атаки не позволит время – безжалостный арбитр любой битвы.

Ни сам Кутузов, ни его армия не считали битву проигранной. Другое дело, что при Бородине русским удалось всего лишь показать зубы. Узнав, что Наполеон не ввел в бой свою гвардию, Кутузов стал спешно отводить войска. Враг по-прежнему оставался силен, и он продолжал наступать, причем стремительно, не оставляя времени для передышки.

Бородино показало всему миру недосягаемый уровень героизма русского солдата. Когда Кутузову на следующий день после битвы доложили о потерях, главнокомандующий схватился за голову: общие потери составили более пятидесяти тысяч — половина личного состава армии. Потери заставили Кутузова содрогнуться. Двадцать девять убитых и раненых генералов, в том числе командующий 2-й армией генерал Багратион, мужественно защищавший Семеновские (или Багратионовы) флеши[189].

Ополовиненную армию следовало во что бы то ни стало сохранить. Сделать это можно было только путем постепенного отвода войск с места сражения вглубь территории. И даже ценой… сдачи Москвы.

Русская армия к концу дня отошла всего на полтора километра. Но какие это были километры! Сотни мертвых тел покрывали Бородинское поле. Многих раненых, оставшихся в распоряжении врага, французы просто-напросто прикалывали штыками. Пленных почти не было – только мертвые. И отползавшие в разные стороны раненые…

Федор Глинка: «…Мужество наших войск было неописанно. Они, казалось, дорожили каждым вершком земли и бились до смерти за каждый шаг… Сколько потоков крови! Сколько тысяч тел! “Не заглядывайте в этот лесок, – сказал мне один из лекарей, перевязывавший раны, – там целые костры отпиленных рук и ног!” В самом деле, в редком из сражений прошлого века бывало вместе столько убитых, раненых и в плен взятых, сколько под Бородином оторванных ног и рук. На месте, где перевязывали раны, лужи крови не иссыхали. Никогда не видал я таких ужасных ран. Разбитые головы, оторванные ноги и размозженные руки до плеч были обыкновенны. Те, которые несли раненых, облиты были с головы до ног кровью и мозгом своих товарищей…»