– Асгард, – повторила я, как школьница, – итак, Бальдур фон Ширах, выходец из аристократической семьи, в юности познакомился с Гитлером и воспылал к нему платонической любовью, начал посвящать стихи и славить будущего фюрера…

Рихард подхватил:

– Лет в шестнадцать, после фотографии, той, что моему отцу прислал Гитлер в благодарность за стихи… Нет, все-таки ирония судьбы. Эта фотография была сделана человеком, которому суждено было стать моим дедом и тестем моему отцу… Дед мой, Генрих Гоффман, был замечательным фотографом, имел многочисленные награды за свои работы еще задолго до знакомства с Гитлером. Будучи пятнадцатилетним мальчишкой, он отправился учиться фотографии – сначала в Германии, затем в Париже, где снимал для журналов мод, и в конце концов попал в Лондон к известнейшему фотографу Эмилю Отто Хоппе. После завершения учебы он вернулся в Мюнхен и открыл фотоателье. И с Гитлером он познакомился, получив заказ на съемку: фотографий Гитлера до этого еще не было совсем. И одну из фотографий, отпечатанных у деда, Гитлер послал моему отцу. Вот как было! С ума сойти! Получив фотографию от Гитлера, мой отец сразу же прочитал «Майн Кампф» и уверовал в то, что Гитлер сыграет решающую роль в судьбе Германии. И отец, этот школьник, пригласил Гитлера в гости в Веймар. И Гитлер приехал. Он приехал вместе с будущим товарищем отца по Шпандау – с Рудольфом Гессом…

– Ой, можно сразу вопрос про Гесса? – не удержалась я, хотя обычно героев не перебиваю, но выражение самодовольства на лице Рихарда мне захотелось стереть. Мне же драма нужна, страдания – или нет?

– Я не знаю, почему он полетел в Англию, – отрезал Рихард, не дослушав мой вопрос до конца, и немного надулся.

– Потому что работал на английскую разведку, – сказала я первое, что пришло в голову, и уставилась на фон Шираха. На его лице с капельками пота отчетливо проступило недоумение. Он спросил:

– Так это, значит, правда?

– Конечно, – ответила я не без злобного азарта. – Именно поэтому ему на Нюрнбергском процессе вынесли приговор – пожизненное заключение. Убить не могли. Но и правды сказать не позволили. Пришлось Гессу в сумасшедшего играть. И «коллег» раскалывать в Шпандау.

– Отец мой просидел с ним в одной тюрьме двадцать лет, но, думаю, так до конца про Гесса ничего и не понял… Значит, МИ-6? Вольф-Рюдигер, сын Рудольфа, во всех интервью говорил, что отца убила служба МИ-6. Выходит, своего убили? – На лице фон Шираха отобразилась полная растерянность.

Пришло время остановиться. Я сказала:

– Да нет, всё же не думаю, что это правда. Рихард, вообще у меня к вам был вопрос про Гесса, но не про Рудольфа, а про Вольфа-Рюдигера. Уж с ним-то вам, наверное, доводилось общаться?