Реструктуризация создавала ряд серьезных трудностей, связанных с налогообложением, нормативно-правовым регулированием, бухгалтерским учетом и корпоративным управлением, и их Blackstone нужно было преодолеть. Компания хотела получить листинг на Нью-Йоркской фондовой бирже, но не желала подчиняться ее правилам, в частности предоставляющим акционерам право назначать, избирать и увольнять членов совета директоров. С точки зрения нормативно-правового регулирования Blackstone предстояло стать операционной компанией, осуществляющей непосредственное управление своими активами, чтобы не подпасть под обременительные правила, регулирующие деятельность пассивных инвесторов, таких как управляющие паевыми фондами. Но для снижения налогообложения Blackstone хотела считаться пассивным фондом, собирающим доход, чтобы избежать федеральных налогов на прибыль организации.

Выход на публичный рынок поднимал еще ряд сложных и трудноразрешимых вопросов. Изменит ли он корпоративную культуру и стимулы для менеджмента? Не приведет ли к тому, что со временем Blackstone будет уделять больше внимания получению предсказуемых краткосрочных прибылей для своих акционеров, чем более значительных, но менее предсказуемых долгосрочных прибылей для инвесторов своих фондов?

Шварцман и Джеймс испытывали массу сомнений насчет IPO, но они знали, что если Goldman, Citi и Morgan Stanley заговаривали об этом с ними, то можно было не сомневаться: банкиры уже стучатся и в двери KKR, TPG, Apollo и Carlyle{495}.

«Если не сделаем мы, это сделает кто-то другой, – таково было общее мнение участников первого совещания по проекту «Пума», вспоминает Пуглиси. – Если это сделает один, другим придется сделать то же самое. Таков закон Уолл-стрит».

«Мы ожидали эффекта домино»{496}, – подтверждает Порат из Morgan Stanley.

Кроме того, в выходе на биржу было немало весомых преимуществ. Мало того что это позволяло Питерсону, Шварцману и другим партнерам продать свои доли и диверсифицировать личные портфели, это также обеспечивало компанию «валютой для приобретений» – акциями, на которые можно было приобретать другой бизнес и заманивать высококвалифицированных специалистов. Располагая акциями, она могла покупать намного более крупные компании, чем до сих пор, пока ей приходилось платить деньгами или неликвидными долями участия в Blackstone. Это преимущество вскоре проявилось на примере управляющей долговыми фондами GSO Capital, созданной бывшим коллегой Джеймса по DLJ. В январе 2008 г., уже после IPO, Blackstone договорилась о покупке GSO Capital, управлявшей активами в $10 млрд, и заплатила значительную часть цены своими акциями{497}.