Джеймс также видел другие, менее очевидные выгоды. В отличие от конкурентов в большинстве других компаний прямых инвестиций, партнеры Blackstone наделялись правом на участие в прибылях со дня инвестирования. Даже если на следующий день они покидали Blackstone, то все равно получали причитающуюся им долю в прибылях, когда приобретенная компания спустя несколько лет продавалась. IPO позволило бы Blackstone создать стимулы, поощрявшие сотрудников оставаться в ее рядах надолго. Так, согласно разработанному плану, партнеры должны были получать акции компании в течение восьми лет работы и лишались права получить отставшиеся, если уходили раньше означенного срока.

Джеймс видел в выходе на публичный рынок и возможность разрушить систему «бункеров» – тенденцию отдельных подразделений Blackstone работать в изоляции друг от друга. Вместо долей в прибылях своего подразделения партнеры должны были получить право на участие в прибылях всей компании, что связало бы их экономическими интересами.

Тем не менее перспектива стать публичной компанией страшила. «Мы все немного колебались, – признается Джеймс. – Хотим ли мы жить как в аквариуме? Хотим ли раскрыть информацию о собственном капитале и вознаграждениях? Это было решением совершенно иного порядка, нежели решение о формировании фонда для биржи, как это сделала KKR».

Чтобы осуществить IPO, менеджменту следовало учесть интересы заинтересованных сторон: инвесторов фондов (их могло обеспокоить возможное изменение приоритетов Blackstone), партнеров (их финансовые интересы должны были подвергнуться полной реструктуризации), а также потенциальных публичных инвесторов. «По нескольку раз в неделю мы со Стивом спрашивали друг друга: “Мы и вправду хотим это сделать?”{498}» – вспоминает Джеймс.

Однако, несмотря на все тревоги, Джеймс был убежден в целесообразности этого шага для компании и выступал, по словам Пуглиси, в роли «тренера и разыгрывающего». Шварцман, за которым оставалось окончательное решение, не спешил с ним всю осень и зиму. «Я отказывался от личного вмешательства», – говорит Шварцман. Хотя он принимал участие во всех дискуссиях, но хотел «оставаться объективным и принять взвешенное решение, когда все факты будут налицо»{499}.

Как прокурор Джеймс собирал доказательства, а Шварцман как судья должен был рассмотреть их и вынести приговор.

В конце лета 2006 г. юристы Simpson Thacher разработали план по реформированию Blackstone в так называемое мастер-товарищество c ограниченной ответственностью – эта структура обычно используется партнерствами в нефтедобывающей и инвестиционной отраслях. Публичные инвесторы должны были стать партнерами с ограниченной ответственностью, или пайщиками, а самим партнерством должно было управлять второе партнерство, принадлежащее действовавшим партнерам Blackstone. При такой структуре Blackstone не подпадала под федеральные налоги на корпоративную прибыль, а пайщики – публичные инвесторы получали весьма ограниченные права. Например, они не могли принимать участия в выборе совета директоров и им было бы очень трудно сместить менеджмент{500}.