– Кстати, а почему Полухин дал двустволку тебе? – заинтересовался Савелий. – Он сам отлично стреляет.

– Не знаю, – развел руками Илья. – Меня это тоже удивило. Наверное, хотел взять самое трудное на себя: выгнать чудовище из логова. Я бы этого точно не сделал.

– По ходу, Николай таки выследил монстра и догадывался, где тот прячется, – заключил Лютиков. – Зря он пошел на такой риск! Надо было облаву устроить как положено! Всех местных охотников созвать…

– Что-то не сходится, – оборвал его доктор. – Полухин далеко не глуп и должен понимать степень опасности. Он ведь не только себя не пощадил, он Илью подставил! Моего друга! А если бы тот промахнулся? Если бы пули зверю не повредили? Что тогда?

– Судя по всему, Илья не промахнулся, – мрачно заключил Василий. – Вот в кого именно он попал?.. Лично мое мнение – в Полухина! А про зверя сочинил для красного словца. Ему не привыкать. Он же писатель!

– Я не убивал Николая, – оправдывался Илья. – Я же себе не враг! Без него я не нашел бы пути назад!

– Он прав, – заступился за друга Антон. – Илье повезло, что он случайно не угодил в трясину и наткнулся на нас!

– Это всё слова! – отрезал полицейский. – А где факты? Мертвого зверя кто-нибудь видел? То-то же!.. И не увидит! Между прочим, закон требует опираться исключительно на улики и доказательства!

– Ну так против моего друга нет улик, что он кого-то убил.

– Не кого-то, а своего безоружного спутника, – упрямо возразил Василий.

Ему хотелось согнать на ком-нибудь свою злость и отчаяние, и он нашел подходящий объект.

– Гражданин сам признает, что они вместе с Полухиным отправились на болота, где тот типа исчез. По-моему, проще простого застрелить соперника, а труп утопить в болоте. И все шито-крыто! Водолазы в трясину не ныряют, осушить топь невозможно, так что… нет тела, нет дела!

Доктор вздохнул и отвел глаза. Позиция Ильи действительно выглядела шаткой, объяснения звучали невразумительно.

Лютиков в замешательстве поскреб заросший щетиной подбородок. Он не знал, что и думать.

Зато Савелий с воодушевлением подхватил идею о том, что москвич незаслуженно приписал себе вымышленный подвиг:

– Он же литератор и киношник! У него воображение ого-го! Ловко он сочинил про зверя? Мол, Полухин стал жертвой чудовища, а я, герой, бесстрашно отправил монстра в пекло! Теперь прекрасная дама достанется мне! Прошу любить и жаловать! Небось, хочет войти в историю, как Жан Шастель.

– Не войти, а въехать на плечах покойного, – процедил Василий.

– Мой друг – не убийца! – отбивался от нападок Антон. – Я за него ручаюсь! А Полухин найдется, вот увидите! Он любит пощекотать окружающим нервы, выкинуть какой-нибудь фокус-покус. И на этом собирается строить свой гостиничный бизнес, между прочим. Вы еще убедитесь, что я прав!