— Это правда?

У нее внутри будто что-то оборвалось. Девушка поняла, что бежать бесполезно — здесь, кроме них, никого нет. Никто не услышит и не спасет.

— Мне жаль, — вырвалось у нее. — Извините. Мне жаль, что я все случайно узнала.

Налетел ветер, подбросил вверх ворох сухих листьев.

— Тебе жаль? — Нина отошла подальше от Скотта, чтобы пистолет оказался вне пределов его досягаемости. — Ты залезла в мой дом. Ты пыталась похитить мою дочь. Ты вытащила ее из кроватки посреди ночи и потащила в лес. — Она скривила рот от отвращения. — А мы тебе доверяли!

— Нет! — выпалила Эмили; натянутые нервы звенели от напряжения. — Нет, не доверяли! Это я доверяла вам! Я полюбила вас. Вас всех! А вы мне лгали. — Она всхлипнула, горло перехватило. — Как ты могла? Как ты могла забрать чужого ребенка?

Нина отшатнулась, будто получила пощечину, и Эмили вдруг охватила ярость при виде ее оскорбленного лица.

— Хватит притворяться! Я знаю, что Аврелия — не ваша дочь. Это даже не ее имя! — Эмили посмотрела на Скотта — он стоял, уставившись в землю, не мог поднять на девушку взгляд.

Нина помотала головой. Подумала — и снова помотала.

— Ты что-нибудь скажешь или нет?! — заорала Эмили, замечая краем сознания, что боковое зрение медленно окрашивается багровым. — Как ты это сделала? Как похитила чужого ребенка? Забралась в детскую через окно? Подманила малышку на улице?

Нина заморгала:

— Ты сама не понимаешь, что говоришь…

— О, понимаю! Я говорю об Амандине, мать ее, Тессье!

— Нет, — прошептала Нина, схватившись свободной рукой за горло. — Ты ничего об этом не знаешь. Ты не понимаешь…

— Тогда объясни мне! Расскажи, что случилось!

— Ты…

— Говори!

— Хватит! — У Нины изо рта вместе с этим криком вырвались брызги слюны. — Ты все равно не поймешь! Ты даже не представляешь…

— Ты должна вернуть девочку. — Эмили почувствовала, как внутри поднимается страшная черная волна, словно мутный прибой. — Ты должна ее отпустить.

Нина сделала шаг вперед, дрожа мелкой дрожью.