– Так уж и главный, – усмехнулся Андрей. Вспомнил гулкий шепот за стеной:

«Нельзя отпускать, надо следить за ним».

От этого «надо следить» в животе разлился холодок. Но страх был далеким и ненастоящим, как отголосок памяти.

– Правда, правда! – с жаром закивала Акулька, крутя стакан между пальцев и глядя, как солнце играет прозрачными бликами. – Папка за паствой следит и направляет на путь праведный. Он волшебную кошку приручил, и теперь она мне сказки рассказывает. Будешь меня обижать, задерет тебя кошка железными когтями.

– Не буду обижать, – с усмешкой пообещал Андрей. – Видел я ту кошку на Лешачьей плеши под железным столбом. В столб молнии бьют, и в кого молния попадет, тот упадет замертво. А кошка твоя землю рыла и мертвецов из-под столба выкапывала, а потом ела. И меня съесть хотела.

– Неправда! – подскочила Акулька, выронила стакан. – Злой ты, дядька! Зачем на мою кошечку наговариваешь?

– Если наговариваю, это тогда что? – он вынул из кармана маленькую косточку, покрутил между пальцами, подмигнул девчонке одним глазом. Второй не слушался, так и оставался полуприкрытым. – Через эту косточку я и вернулся.

– Откуда? – плаксиво спросила девчонка.

– Из рыбьего брюха. Там все мертвецы сидят, и мамка моя, и папка, и бабушка, и брат Павел.

– А вот и врешь! – вдруг спокойно сказала Акулька и лицо ее из плаксивого сразу сделалось серьезным. – Нет там брата. Тут он сидит, я видела, – она вытянула палец и ткнула Андрея в грудь. – Ждет, как ты ждал. Вернется.

Спазмом скрутило кишки. Андрей заскрежетал зубами и согнулся, хватаясь руками за живот. Косточка выпала и затерялась в сене.

«Вернусь! – закричал в голове чужой голос. – Пусти, а то хуже будет!»

– Хрен тебе, – прошипел Андрей и облизал губы. – Помнишь, Паша? Правая сторона живет, левая гниет. Теперь ты гниешь, а я за обоих жить буду.

Павел протестующе заворочался в животе, Андрей ударил себя кулаком под ребра, резко выдохнул и замер. Шевеление прекратилось.

– Акули-ина-а! – раздался за стенами взволнованный женский крик. – Где ты, доченька?

– Мамка зовет, – девчонка словно очнулась ото сна и отступила в круг света, солнце короной вспыхнуло над пушистой макушкой. – Пойду.

И выскользнула на улицу.

Андрей привстал. Колени едва сгибались, туловище шаталось, будто он, Андрей, был разумной машиной, но не мог самостоятельно управлять ею, ведь внутри на водительском кресле сидел кто-то другой, нажимающий на тормоз и время от времени дергающий ручник. Оттого и шаги получались рваными, спотыкающимися. Андрей выставил ладони и ухватился за дверь. Она скрипнула и приоткрылась.