– Думаю, что уже поздновато, – усмехнулся Корнелий, преодолевая холод, сковывающий лицо. – Чтобы попасть сюда, я выпил слишком большую дозу снотворного. Боюсь, что я в очень плохом состоянии.

– Что?!.. зачем? Сколько времени уже прошло? Вы оставили лекарство? Ах, черт, там же…

– Верно, Раду, там только Лучан и Тию, а они ровным счетом ничего не смыслят в этом. Про Иона-младшего я вообще не говорю. Мне нужна там ты, чтобы спасти меня.

Раду зажмурилась, потом закрыла лицо руками.

– Мне нужно, чтобы ты жила, – мягко сказал Корнелий.

– Не хочу… не хочу слышать это от того, кто пьет черт знает что, – срывающимся голосом сказала она, и Корнелий слабо улыбнулся, извиняясь.

Корнелий обратил внимание, что уже некоторое время все лучше и лучше различает три фигуры за алтарем.

Тонкая навязчивая мелодия звенела в ушах, иногда полностью перекрывая окружающие звуки.

Гомункул робко тронул его за палец, и Корнелий криво усмехнулся.

– Кажется, я все больше теряю связь с телом?

– Что? – закричала Раду, услышав его негромкое замечание.

– А все же хорошо, что хотя бы здесь ты можешь говорить нормально, – ласково сказал ей Корнелий. – Не хрипишь, как обычно.

Раду закусила губу, с незнакомым ему выражением ужаса на лице.

– Что вы натворили? – спросила она. – Зачем… зачем вы сюда?.. Это же просто самоубийство! Да что вы тут сделать сможете? Только…

Корнелий протянул руку, чтобы убрать ее снова растрепавшиеся волосы за ухо – так, как делал уже много раз, и Раду замолчала.

– Слушай, – сказал он. – Прости меня. Бестолково вышло, как и все, что я обычно делаю. Никогда не выходит совершить что-то по-настоящему выдающееся. И знаешь, Раду, я вообще против… против самоубийств и самопожертвований и всякого такого. Все, что ты способен сделать, ты должен делать, и делать изо всех сил. А это возможно, только пока ты жив.

Корнелий вздохнул.

– Я сам дурак, но не жалею. Если это плата за то, что бы ты не осталась здесь одна, так что уж…

– Мне это не нужно, – сказала она. – Мне не нужно, чтобы вы умирали из-за меня.

– В самом деле? А Тию, по-твоему, нужно, чтобы ты из-за нее умерла? Или Лучану? Если ты воспринимаешь все с точки зрения долга, так считай, что и ты нам должна жить.