— Интернета нет, — сказала она. — И связи тоже.

Я постукал пальцем по экрану. Индикатор сети показывал нулевой сигнал.

— А где есть связь? — спросил я.

— Не знаю.

Я встал и запрыгал на одной ноге по поляне, но сигнал не появился. Так я добрался до жилища Рониса, постучал, он тут же открыл, явно готовясь куда-то идти: на плече у него висел длинный рюкзак, похожий, скорее, на чехол для инструмента. Я спросил его, где есть сигнал.

— На острове связи почти нет, — ответил он хмуро. — Нужно к Мауку или Кыштыму: там добивает вышка из Нижнего Уфалея. Или вон, — кивнул он в сторону кромки леса. — В Озёрск: там с крыш домов башакульскую вышку видать. Но туда по воде километра два.

— Мне очень надо, — попросил я. — Вопрос жизни и смерти. Заплачу, сколько скажешь.

— Вернусь, съездим, — буркнул он. — И без меня не суйтесь: там радиация. Ты пока ногой займись, лазить придётся.

Ронис ушёл, Кэрол тоже куда-то исчезла, и я остался один на лавке, стараясь разработать ногу перед походом. Во дворе появился Тогжан, молча прошёл в сарай и вернулся с тазом, наполненным тёмной жидкостью и с веником сухих веток. Он направился ко мне, словно у нас был уговор, бухнул таз около лавки, встал на колено, бесцеремонно закатал мою штанину и стал осматривать стопу, двигая её и добиваясь, чтобы я шипел от боли. Видимо, результат диагностики его удовлетворил, и он принялся вымачивать в тазу тряпку, потом стал заматывать в неё мою лодыжку, перекладывая бандаж колючими ветками. Его длинные пальцы с большими суставами напоминали лапы насекомого. Глаза блестели через узкие щёлки, и высокие скулы делали его лицо горделивым. Мотал он довольно туго, поэтому нога стала меньше болеть и онемела. Закончив работу, он также безмолвно скрылся в сарае. С полчаса оттуда доносились грохот и стук, наконец, появился Тогжан с парой самодельных костылей. Лицо его по-прежнему не выдавало признаков жизни. Он жестикулировал, призывая меня сделать пробный круг по поляне.

Костыли оказались длинноваты. Он подпилил края черенков и снова заставил меня ходить, наблюдая за моими не очень ловкими движениями равнодушно и хищно, как сытый тигр. Удовлетворившись результатом, он, к моему облегчению, исчез в доме.

Скоро я приноровился ходить на костылях, и поскольку альтернативой было заточение в сарае, они мне даже понравились. Кэрол я нашёл на огороде позади дома Рониса: она пропалывала грядку растений с фиолетовыми листьями. На голове у неё был повязан белый платок.

Когда ей надоели садовые работы, она предложила сходить к старой заставе, которая когда-то располагалась на южном берегу острова Моськин.