— Был бы ты ходячий, мы бы отсюда пешком дошли, — отдуваясь, проговорил Ронис. — Но тут километра три топать.

Мы заплыли в большую бухту. Берег окружал нас полукольцом, и домов здесь было больше. Город вставал за кромкой леса во весь рост. Деревья, точно хищные карлики, брали многоэтажки в клещи и тянули зелёные лапы к самым крышам. Но страшнее были корни, которые разрушали фундаменты: по фасадам домов ползли длинные трещины, перепрыгивая от окна к окну, точно электрические разряды.

Лодка ткнулась в берег. Распаренный Ронис выпрыгнул на песок, ухватился за цепь и с размаху втащил лодку на жёлоб среди камней. Кэрол помогла мне выбраться.

— Да… — протянул Ронис, стоя перед стеной леса, поедающего дома. — Такой город потеряли.

Я заворожённо глядел на прореху в листве, за которой виднелось пустое чёрное окно, похожее на ротовое отверстие, кричащее о помощи.

— Лучше бы снести его, — сказал я. — Добить, чтобы не мучился.

— Снести? — Ронис посмотрел на меня свирепо. — Снести проще всего.

— В истории всякое бывало. И города в руинах бывали, — сказал я примирительно, не желая разбираться, где находятся болевые точки мировоззрения Рониса. Мне, в сущности, было наплевать.

— Очень мы любим на историю ссылаться, — проговорил Ронис. — Но в русской истории любим только её избранные страницы, только победы и триумфы: кого не спроси — все считают, что войны были сугубо победоносные, а все цари — только от бога, и всё плохое — это всегда не мы, это извне, от врагов государства. Очень не любим мы смотреть на последствия наших поражений, а потому допускаем их снова и снова. Полюбуйтесь вот.

Он кивнул туда, где громоздились бетонные памятники его же собственным ошибкам. Если не его лично, то его поколения учёных-оптимистов, которые гнались за мегаваттами и пытались доказать, что именно их концепция ядерного реактора лучшая. Ронис переживал это снова и снова. Я не стал спорить.

— Ладно, пошли, — проворчал он и двинулся в гущу кустов.

За лохматой рощей оказался небольшой пруд, за ним ещё гряда леса и несколько многоэтажных домов. Мы продирались к ним через места, которые когда-то были парковками, детскими площадками, тротуарами, а теперь от них остались лишь фрагменты асфальта, исколотого побегами травы.

— Чабрецом пахнет, — заметила Кэрол. И действительно: ветер принёс откуда-то дух полей.

Деревья жались вплотную к домам, ломая фундаменты, словно лес обладал сверхмозгом, знавшим слабые места города. Встречались дома, уже расколотые напополам, но ещё не рухнувшие. Синий киоск так обильно зарос кустами, словно попал в центр зелёного взрыва.