На крышу мы попали через бетонную будку. Внизу было спокойно, а здесь гудел ветер, и дом под нами выл ему в унисон.

Ронис стоял на краю крыши и глядел на зелёное море, в котором плавали крыши пятиэтажек и торчали айсберги домов повыше. Стены окрасились в медовый цвет, и город не выглядел мёртвым. Его залила карамель закатного солнца; он казался почти сказочным, словно жители не сбежали отсюда, а лишь съехали на время в ожидании чудесного превращения. Город смотрелся почти тропическим раем, тонущем в садах.

Я уселся на бетонный выступ, ещё тёплый от солнца, отбросил костыли и вытянул ногу. Примотанные Тогжаном деревяшки ослабли и натёрли щиколотку.

— Вон Касли, город литейщиков! — показал Ронис в обратную сторону, за Иртяш.

Мне не хотелось смотреть на Касли. Там выросла Вика, и я представлял город по её рассказам, но сам никогда не был. Я не хочу видеть пену зелени, в которой тонет город, и не хочу вспоминать пену болезни, в которой утонула моя жена.

— Кэрол, дай телефон, — попросил я.

Она протянула мне аппарат и отошла к Ронису. Я смотрел на их спины в закатном свете и колебался. Зрелище отвлекало. Солнце словно что-то говорило мне. Оно зажигало дома, превращая всё в сказочный мираж, в арабскую сказку, в предчувствие. Кроны деревьев наполнялись объёмом и щетинились листвой. Это было знаком свыше, но я не мог его разгадать.

Я набрал номер по памяти: у Рыкованова была простая комбинация, красивая, состоящая преимущественно из восьмёрок. Он ответил после третьего гудка резким и сухим «Да», адресованным неизвестному абоненту.

— Анатолий Петрович, это Шелехов, — произнёс я в трубку и услышал его горловое «хмы-ы…», после чего наступила тишина.

Наконец он прервал её:

— Кирюша, ты где?

— Неважно. Скоро буду у вас. Не надо меня искать. Я во всём разобрался. Эдика я не убивал, и у меня есть доказательства. Вы скоро сами всё увидите. Я только это хотел сказать.

Рыкованов молчал. Я слышал его сопение.

— Анатолий Петрович?

— Слышу я, слышу. Что у тебя там шумит? Ты на взлётном поле, что ли?

— Можно и так сказать.

— Из страны валить собрался?

— Нет, я же говорю: скоро буду у вас и всё расскажу.

— И что расскажешь?

— Многое. Самушкин был в зоне отчуждения и снимал секретный объект, но был задержан охраной. У меня есть видео, снятое им за несколько дней до гибели. Очень любопытное. Я вернусь, вы сами всё увидите.