На этом фоне появление Лиса стало для меня спасением. Спокойствие этого парня было заразительным, и оно вернуло мне понимание, что даже если наша жизнь заканчивается здесь и сейчас, это не касается жизни вообще. И новая жизнь будет смотреть на нас в зеркало заднего вида, а потому мы не имеем право предаваться полному отчаянию. Мы должны оставить ей в наследство надежду.

Лис возник в начале лета. Я застал его в своём дворе, где он, поджидая меня, принялся чинить расшатанный садовый стол. Мы встретились как старые друзья, и я был несказанно рад, что он лишён всякой церемонности и может вот так, внезапно, явиться и жить у меня. Лис привёз несколько полезных вещей, включая хороший индикатор радиоактивности, найденный им в одном из заброшенных «чезаровских» зданий. Он рассказал мне, как правильно пользоваться такими приборами.

После событий прошлого лета, когда мы расстались возле дома Кэрол, он некоторое время провёл на Кавказе: не самое очевидное место, чтобы скрываться от военных комендантов, но вполне подходящее для бродяги. Два месяца он жил в горных аулах, а к зиме вернулся в Челябинск. Институт он забросил и теперь слонялся по области. Несколько раз он был на острове Моськин у Рониса и передавал от него привет: позже, в августе, я тоже съездил к нему. В марте Лис отправился в ещё одно паломничество, зайдя в Казахстан с юга, от берегов Каспия, и прошагав за месяц около пятисот километров по тылам казахской армии. Трижды его ловили и отпускали. Я по себе знал, что Лис обладает гипнотическим талантом убеждать людей в своей безвредности, что спасало его от плена, а возможно, и расстрела.

— И зачем так рисковать? — спросил я, когда мы напились настойки кипрея рассветного, которую Тогжан передал якобы специально для меня.

Лис пожал плечами:

— Не знаю. Очень тянуло туда. До этого я был теоретиком, я просто верил, что никакой Орды нет. Теперь я это знаю.

Ему повезло, что ядерные удары застали его в уже Грузии, когда он добирался на попутках в Россию. Он мог не возвращаться на Урал, но его болезненная страсть ко всякой мертвечине не оставила выбора. Уже в мае он был здесь, открывая для себя новые горизонты сталкерства. За месяц он побывал вблизи нескольких эпицентров взрывов, коллекционируя их, как альпинист горные пики.

О моём ските Лис узнал от Вадима, в доме которого провёл несколько дней. Они здорово поладили, и почему-то именно там Лис ощущал себя на своём месте, словно возвращался к родным людям. Он даже подумывал купить в Катав-Ивановске один из домов по соседству с Вадимом, благо отдавали их теперь почти бесплатно.