— По-моему, ты себе это внушил.

— Даже если так. Поздно уже, Лис. Она уехала, я здесь. Мир катится к чертям. Мы все потерпели глобальное кораблекрушение. Теперь у каждого свой островок. Где-то хаос, где-то застой, и ничего между ними. Бессмысленное конфетти! Мы накопили чудовищную силу, но не накопили ума, чтобы направить её. А я такой же тупица: ничего не видел, ничего не чувствовал, ничего не делал. Мы, люди, не самый перспективный вид на Земле. Зачем вообще заводить детей? Мы набрали столько долгов у будущих поколений, что этим поколениям лучше не рождаться — целее будут.

— И ты планируешь в этом склепе один жить?

— Так бабы разбежались все. Есть тут одна хромая, но, знаешь, не мой тип. Да и вообще мне в склепе лучше. Я о смерти стал часто думать. Нет, не плохое, наоборот. Смерть — это же отличный отдых. А когда такие мысли появились, жить уже поздно.

— Наоборот. Когда человек всерьёз задумывается о смерти и принимает её, он только и начинает жить по-настоящему, потому что успокаивается. Чем больше он понимает свою конечность на Земле и бесконечность во Вселенной, тем меньше глупостей совершает. Все глупости — от спешки.

— Может быть…

— И зря ты о себе так. Ты лучше стал как человек. Нет, не так: ты снова стал человеком, которым когда-то давно, наверное, был. Ты проснулся.

Я поднял кружку и чокнулся с ним.

— Спасибо, доктор Лис. Ваша служба психологической поддержки мне очень помогла. Не соображу только, какая тебе в этом корысть. Ты где-то зарубки делаешь по количеству спасённых душ? Но, знаешь, ты заезжай. Я тебе всегда рад. И отсюда уже не двинусь. Я теперь как Ронис: сумасшедший и упёртый.

Его плечи покрылись гусиной кожей. Лицо его остыло и стало мертвенно-бледным, как обычно.

Когда стемнело, мы переместились в сад и разожгли пионерский костёр. Индикатор радиоактивности показывал повышенный фон: ветром принесло изотопы йода или что-нибудь в этом духе.

Утром, когда Лис раскочегаривал мотоцикл, стреляя в стену дома дымным выхлопом, я вышел проводить его и протянул пару бутылок испанского вина. Он рассовал их по боковым сумкам.

— А сам-то не хочешь свалить куда подальше? — спросил я.

— Зачем? Теперь тут самое интересное. Я ещё не ко всем эпицентрам слазил.

— Ясно. Ну, не теряйся. Рониса увидишь, скажи, я к нему до конца лета заеду.

— Хорошо.

Всё было готово: вещи навьючены на мотоцикл, двигатель прогрет. Лис медлил. Он достал из внутреннего кармана обрывок бумаги, переписал на него что-то со своего телефона, свернул напополам и сунул мне.

— Это что? — спросил я.

— Новый телефон Кэрол.