Они перестали видеть в нем угрозу – не это ли было их ошибкой?

«Надеюсь, вы отдаете себе отчет… И это не помешает вам мыслить ясно».

Киаран пошевелился, и Кэл напряг указательный палец, отчетливо ощущая под ним крючок: ледяная полоса металла, охватившая фалангу так, как будто вросла в нее. Если бы Кэл сейчас попытался убрать палец, получилось бы у него?

Голова гудела. Он слишком долго не спал. Слишком долго оттягивал важные решения. Слишком много ошибался.

Стоя на месте, словно заледеневший, – ни пошевелиться, ни опустить руку, – он наблюдал за возней Киарана. Тот уперся ладонями в землю – красные пальцы на белом снегу – и низко опустил голову: белое лицо за черными волосами. Кэлу подумалось на мгновение, что он кланяется и сейчас, распластавшись, взмолится о пощаде… Но нет: встав на колени, он выпрямился и расправил плечи. Поднял голову. А из-под волос вынырнул спокойный и сосредоточенный взгляд – прямо под дуло пистолета.

Киаран попросил:

– Сделайте это быстро.

Это было больно.

Ничего необычного.

Ничего из того, что бы она не могла выдержать.

Лезвие было горячим, как ад, а раствор, которым оно было покрыто, видимо, разработали для того, чтобы разъедать железобетон. В какой-то момент Джемме показалось, что у нее больше не осталось мышц и внутренностей.

Она сосредоточилась на руках Доу. Почему-то это помогало.

Может, потому, что это было чем-то новым в этом опостылевшем месте, или так работают мозги, или еще какое-то дерьмо, – но она зацепилась взглядом за переплетения магических символов на его предплечьях, как утопающий за спасательный круг.

– Перерыв? – спросил Доу, не поднимая на нее взгляд.

– Растягивать… пытку… – пытаясь выровнять тяжелое частое дыхание, сказала Джемма. – Не очень… гуманно… с твоей стороны. В Гааге… такое не одобряют.

– Раз ты можешь шутить, – оценил Доу, – значит, все не так уж и плохо.