– Пожалуй, нет. Это не специфический источник, это результат изучения многих инструкций, выпущенных для детей.

– А не могли бы вы озвучить название исследования, в котором говорится, что высунутый изо рта язык означает сексуальное насилие?

– Опять же это была компиляция различных случаев.

– Значит, вы не можете с определенностью сказать, что наличие красного и черного на полотне говорит о намерении художника покончить с собой?

– Ну нет. Но мы обнаружили, что авторы девяноста из ста полотен, где есть подобное сочетание красного и черного, имели склонность к суициду.

Барри улыбнулась:

– Любопытно, что вы это говорите.

Она достала какой-то постер и протянула его Джордану.

– Протестую! – немедленно отреагировал он, подходя к скамье присяжных. – Что это такое, черт возьми?! – спросил он у Барри. – И какое это имеет отношение к делу?

– Перестаньте, Джордан. Это Магритт. Я знаю, что в искусстве вы полный профан, но даже вы понимаете, к чему я веду.

Джордан повернулся к судье:

– Если бы я знал, что она собирается выставить здесь чертова Магритта, то подготовился бы по теме.

– Да ладно вам, – сказала Барри. – Это пришло мне в голову минувшей ночью. Дайте мне небольшую отсрочку.

– Если вы собираетесь выставить это свидетельство, – заметил Джордан, – тогда мне тоже нужна отсрочка. Мне нужно время, чтобы ознакомиться с Магриттом.

Барри елейно улыбнулась:

– С вашими знаниями по искусству к тому времени вашему клиенту стукнет семьдесят.

– Мне требуется время на изучение Магритта, – повторил Джордан. – Возможно, он бывал у проклятого Фрейда.

– Я намерен разрешить это, – сказал Пакетт.

– Что?! – в один голос воскликнули Барри и Джордан.

– Я разрешу это, – повторил судья. – Именно вы привели сюда эксперта, Джордан. Пусть Барри даст ей возможность всерьез взяться за это.