Он кивнул, виновато заморгав.

– Родители навещают тебя?

– Нет.

– Звонят?

– Нет. Я с ними не говорю.

– Почему?

– Они оба давно мертвы.

Между ними повисло молчание, многозначительное и успокаивающее. Майкл точно лежал на берегу океана: его ноги омывала теплая пена волн, кожу грели ласковые солнечные лучи, и он плыл в жарком мареве, медленно проваливаясь в дневную дрему.

– Когда Эд впервые ко мне пришел, Кейси – она работает медсестрой – позвала главного врача. Они так пялились. Я не мог понять почему, но теперь понял.

– И почему же?

– Тут никто ни к кому не приходит. Иногда психотерапевт на меня так смотрит, словно я сумасшедший. Раньше я сомневался, но думаю, она права.

– Почему?

Майкл помедлил с ответом.

– Я никак не пойму, что я такое.

– Только пустые люди в полной мере понимают себя.

– Когда я увидел тебя там, в оранжерее. Я хотел… я…

– Я знаю, чего ты хочешь.

Эти слова, их шокирующая прямота, заставили его онеметь – кровь резко отлила от головы. Даже отталкивая Грейс, он выдавал себя с потрохами каждый раз, когда она появлялась в поле зрения, и до недавнего времени это было совершенно очевидно всем, но только не ему самому – собственного лица не увидать без зеркала или отражения в глади воды.

– Нет, это намного больше. То, что я чувствую, – намного больше. И это помогло мне не совершить… не совершить такого… – Он с силой сжал челюсти, прикрыв на миг глаза. – Лучше бы тебе не знать.

– Мысли – это всего лишь мысли, они не определяют нас.