Грейс обещала себе молчать и держала слово, пока топот маленьких лапок раздавался позади нее, но, когда они забрались на ее ноги, изо рта все же вырвался крик, что обжег внутренности. Казалось, он разнесся по всему поместью, по всему Суррею, раскололась даже темнота, но его никто не слышал.

Не слышала его и Агнес Лидс, приехавшая в тот вечер погостить в Лидс-хаусе на Рождество. Когда она прибыла, Грейс ее не встретила, как обычно. Филипп поведал ей историю об убийстве Полли. Дрова трещали в камине, стрелки часов отбивали уже знакомый ритм. Агнес наблюдала за языками пламени в тщетной попытке справиться с замешательством.

– И что же ты будешь делать? – спросила она.

Его лицо оставалось непроницаемым, переливалось всеми оттенками оранжевого.

– То же, что делал прежде. Воспитывать детей в строгости и вере.

Агнес знала, что Филипп использует нестандартные методы воспитания, но о его теории выживания не имела понятия. Его вера пугала ее. Жизненный опыт Филиппа, сквозивший горечью утраты, сыграл с ним злую шутку, и теперь он высокомерно воспринимал всех вокруг сущими детьми.

– Ничто не появляется из ниоткуда. Не думаешь ли ты, что Грейс стоит показать психиатру? Ей всего девять. Еще не все потеряно…

Глаза Филиппа гневно сверкнули. Агнес – плод чрева другой женщины, не его матери, но он любил сестру, при этом считая, что ей тоже не помешало бы воспитание согласно его теории. Все ее эмоции и чувства отражались на лице, подсвечивались, как неоновые вывески магазинов в ночи, сбивая его с мысли, будто в комнате одновременно играла музыка разных жанров.

– Ты же знаешь, что они сделали с Софией…

София Лидс умерла при родах; шизофрения, сопровождаемая депрессивными эпизодами и острыми периодами беспричинной агрессии, слуховых и зрительных галлюцинаций, окрасила ее судьбу в мрачные тона. Треть жизни она провела в психиатрических лечебницах, а остальную – взаперти. С ней работали лучшие психиатры Англии, но ничего не помогало. Филипп считал, уже не отличая правду от вымысла, что ее убила психиатрия – превратила его жену в тень. Не в сверхчеловека. Не в человека вовсе.

– Я не позволю им сделать то же самое с Грейс и не позволю судачить о ней у нее же за спиной. Никто не должен знать о том, что случилось.

Агнес устроилась в кресле – ноги не держали. Огонь в камине осветил ее побледневшее лицо, заиграл бликами в волосах.

– Филипп, где Грейс?

– Наказана. Полагаю, это выбьет дурь из этой непослушной девчонки.

– Если Грейс унаследовала болезнь матери…

– Я воспитаю ее правильно, и никакая болезнь мне в этом не помешает.