– Сегодня я хочу, чтобы вы осознали ценность времени. Одна минута – небольшой срок, но порой это все, что есть, и тогда неважно, что было до и будет после. Одна минута может изменить жизнь. Через… – он прервался, взглянув на наручные часы, – тридцать пять минут вы должны добраться до флагштока в семи милях отсюда и закрепить на нем флаг.

Семь миль. Обычно Грейс пробегала столько за сорок пять минут. Она отлично бегала, обладая силой, терпением и выносливостью – всем, чтобы стать профессиональной бегуньей. Если поднажать, можно сократить это время минут на пять. В поисках поддержки Грейс взглянула на брата, лицо которого оставалось непроницаемым, неживым, как маска. Она теряла его, как бы быстро она ни бежала – он неизбежно ускользал песком сквозь пальцы, как бы она их ни сжимала, исчезал, словно его посадили на пароход, который с каждым днем все удалялся, превращаясь в горошину где-то в кровавом мареве горизонта.

– Не стоит тратить время. Оно на вес золота.

Флаг цвета крови был выдан с серьезностью посла, от умений и знаний которого зависит жизнь племени, и надежно упрятан в карман Фреда. Филипп провел носком ботинка линию на земле. Фред и Грейс подошли к импровизированному старту. Три, два, один. Камни с шорохом разлетелись в стороны.

Они бежали молча – шпалы мелькали под ногами. Грейс пыталась проникнуть в разум Фреда, представить, о чем он думает, но его лицо что стена – белая и глухая – чувствам не проскользнуть, но и не выскользнуть. Возможно, он рисовал сладостные картины того, как в понедельник вернется в Лидс-холл, где посвятит всего себя лучшему другу.

Майкл Парсонс постоянно скрывался за альбомом или мольбертом, как за щитом. Что же Фред находил в нем? Карие глаза и очаровательную улыбку? Она бы утратила к нему всякое уважение, будь это так. Фредерик никого не подпускал к себе без причины, не обращал внимания на заурядных, глупых, пустых и никчемных людей. Что за особенность так манила его? Ревновала ли она? Нет. Конечно, нет. С тех пор как ее крылышки распустились, она острее осознавала, какая тесная и глубокая, но до стыда и боли порочная распростерлась между ними связь. Она и не думала разрывать пуповину, да и не смогла бы, но ей нужно было отдалиться, чтобы не утратить себя, не раствориться в нем насовсем. Возможно, Майкл, сам того не ведая, латал собой эту щемящую тоскливую пустоту?

По ощущениям Грейс прошло больше половины отведенного им времени. Ее переполняла усталость, но она держала темп и дыхание, а вот у Фреда силы окончательно иссякли. Он с детства всегда проигрывал в выносливости, его мрачная, одинокая, возвышенно устроенная душа не была приспособлена к такой активной, но бездумной деятельности; после частичного разрыва крестообразной связки – травма настигла его посреди боя – сдал совсем; врачи советовали оставить фехтование, но оно, вобравшее в себя все те качества, что медленно, но верно травили его изнутри, все так же манило его опасностью, остротой и смертельностью.