– Майкл Парсонс, – с деланой строгостью старой герцогини сказала она, – не интригуй меня понапрасну.

– Учти, – он выставил указательный палец, чуть не выронив карандаш, – нам было двенадцать. Мы с Фредом создали свой тайный культ или что-то вроде того.

– Как это?

– Сидели под ясенем в вересковом поле. Оно выглядело так, будто сошло со страниц романов Бронте. Фред достал перочинный ножик и порезал свою ладонь, а потом мою. Мы соединили руки, а потом вырезали ножом свои имена на коре.

Он благоразумно умолчал о том, что перед этим оба плюнули на раны – кровь и без того бросилась в лицо. Длинный, но поверхностный порез не оставил шрама, лишь какую-то тень прошлого, различимую только им, поэтому, взглянув на ладонь, он ощутил прилив жжения.

– Мы так наелись, я едва дышал. После Пасхи Эллен упаковала для нас огромные ланчи…

В лице Грейс что-то треснуло, изменилось, совсем немного, но Майкл заметил.

– После Пасхи?

– Да, я так и сказал.

Она встала и подошла к окну, в задумчивости провела по губе указательным пальцем. До этого дня Майкл никогда не мечтал стать указательным пальцем.

– Да это ерунда, – усмехнулся он, впрочем, не весело, а тревожно, дергано, – это ничего не значит.

– Все в этом мире что-то значит.

– Ты меня пугаешь.

– Я? – О чем бы она ни думала прежде, она отложила эту мысль, как редкую вещицу в шкаф, и вернулась на место. – Это ты провел с моим братом ритуал на крови. – Как бы серьезно ни звучали ее слова, Майкл слышал в них нотку легкой насмешки.

– Да какой ритуал? Детская шалость. Странная, но совершенно безобидная. Хотя ладонь еще долго не заживала.

– Да, это похоже на Фреда. Но я никогда не заставлю тебя сделать подобного.

– Но я бы сделал. С тобой я бы сделал что угодно.

– Не стоит так необдуманно разбрасываться словами, Майкл Парсонс. Что угодно может быть очень неприятным.

– Что угодно.

Грейс откинулась на спинку стула в каком-то одухотворенном, почти блаженном спокойствии.